Много еще сделать предстоит. Развиваться надо во всех направлениях. Если бы я был «дубовый лоб», чем бы я помог людям? Я должен видеть проблему свыше, чтобы решить ее. У меня есть определенный опыт жизненный. Пугают меня милицией — да приведи меня в милицию, я буду с ними сидеть, разговаривать. Если надо — есть связи. Но я ими не пользуюсь, не доходит до этого.
Я прихожу сюда, вижу людей — вот они в нужде, а потом сердце, знаешь, как меняется... Приходишь в магазин, смотришь какие-то штучки для себя. И у тебя, знаешь, как-то в другую сторону срабатывает. Ты думаешь — нафиг все это надо. Хотя я сам нормально выгляжу, ведь я должен быть интересен для людей, это инвестиция в меня.
— Так это внешне, показная... — говорит Михаил.
— Но смотри. У меня же есть глубина через это. То есть я выгляжу как современный молодой человек, который пропагандирует и показывает другое. У меня суть другая — такой сути ты не найдешь. Если кто-то считает, что я рекламирую так себя, — хорошо, стань таким же. Я помогу тебе стать таким же, как я. А он мне — нет, спасибо. Такие, как мы, они спрятаны где-то, ты не найдешь. И наша цель — сделать мир лучше. Поэтому в чем наша сила — с Лёшей, с Яной, еще с ребятами — мы изнутри это делаем и показываем, как оно есть. От первого лица.
У меня, я считаю, есть дар — организаторские какие-то способности. Лёха, видишь, душепопечитель: со всеми обнимается, покушать, туда-сюда... Все разные, и если нас больше станет — нам нужны юристы, психологи, врач нужен. Частью команды может быть целая структура — клиника, например. У нас была одна стоматология — у людей полисов нету, зубов нету, а он нам от государства по какой-то программе выдавать эти полисы. Без документов. На бомжа.
У людей есть потребность делать добро, но она, во-первых, спит, во-вторых, люди не знают, правда ли это. Половина же денег отмывается, и бизнесмены не хотят давать в никуда.
Есть у нас небольшая группа в соцсетях, но здесь надо официально «зацепиться». Чтобы люди участвовали, в том числе и финансово. У нас есть один инструмент — благотворительный фонд — к людям заходить же надо как-то. Надо пытаться, потому что, смотри, — просто ножницы парикмахерские стоят 5 тысяч.
Это зов сердца. На каком-то моменте осознаешь, что тебе хочется помогать. Потребность! У меня бабушке под 90 лет. Она прошла войну и часто говорит: «Мне ничего не нужно, я всех прощаю». И она живет так достойно, что рядом с ней сидеть... ну... думаешь, какой же я дурень. Ты понимаешь, что она готова к Вечности, и она уходит достойно. А я так смотрю на людей, которые копят себе богатство, — достойно ли они уйдут? Кто их вспомнит вообще? О чем суть его жизни была? А так — ты оставишь о себе добрую память.
У нас же сейчас все с ног на голову. Помогать? Вот это дикость! Поэтому задача — посеять в людей веру. В меня посеяли веру — «Ты еще не закончился». Задача — привлечь людей, которые эту веру подкрепят и куда-то направят, и максимально помочь. Как иначе? Я не знаю. Точнее, я, наверное, знаю, но это то же самое, что ты сейчас пойдешь и наденешь колготки с детского садика. Перерос я это, что ли.
Мне прощено за мою жизнь — мама дорогая! Я честно к себе отношусь и к бытию своему: если мне многое прощено, то какого фига я должен обвинять кого-то и как-то похабно относиться к этому миру! Какое право моральное? Но я верю, что добрыми делами я не оправдаюсь. Поэтому ты делай кротко. Кротко твори добро.