Репортаж Паулины Сегень и Екатерины Максимовой
Две страны, два моря,
два народа
Польские кашубы и русские поморы. Как сегодня живут старинные поморские народы
Это проект двух авторов — Паулины Сегень и Екатерины Максимовой. Паулина — журналист, живет в польском городе Гданьске на берегу Балтийского моря и работает в местном издании, Екатерина — фотограф из Москвы. Их объединяет интерес к тому, как живут люди в удаленных от столиц регионах, как сохраняют свою самобытность. Екатерина влюблена в Север, однажды она обнаружила, что в Польше есть регион под названием Pomorze — фонетически и по произношению это слово напоминает русское Поморье. В Pomorze живут кашубы, большая этническая группа поляков со своими языком и культурой, а в Поморье — поморы, они, безусловно, русские, но у них тоже свой менталитет, свой язык. Два народа в разных государствах на берегах разных морей. Так появился этот проект. Язык, каким написан этот текст, — традиционный для польского репортажа. Здесь есть художественность, авторская рефлексия, попытка понять и объяснить чужой мир и благодаря этому понять свой.

Интернет-журнал «7х7» попросил авторов рассказать о том, почему они выбрали эту тему и как работали над проектом.
— Сначала Катя приехала ко мне, а потом я отправилась с ней на Белое море. Меня удивило все. Гданьск живет своей жизнью, это сложилось исторически: до войны город был немецким, мещанским, потом немцев выселили, и приехали поляки с восточных земель, а кашубы были в этом регионе всегда. Их особо не видишь, но знаешь, что эти люди тут есть, по всему региону. Я заканчивала этнографию и знакома с культурными особенностями кашубов — как они строили дома, какие у них сказки, орнамент. Но я не понимала, как они живут сейчас, чего хотят и хотят ли вообще чего-нибудь. Сам город этой темой не живет, поэтому мы отправились по маленьким городкам и там увидели параллельную жизнь. Послевоенное поколение говорило на кашубском языке, который непонятен полякам, только в школе дети начинали учить польский. Приятно удивило, что у кашубов на зданиях в городах есть надписи на этом языке, названия улиц дублируются на кашубском, даже в ресторане «Макдональдс», который мы видели на трассе, время работы тоже написано на кашубском.

Паулина Сегень
У русских поморов меня удивило все, я там никогда раньше не была, все было для меня новым. Больше всего удивило спокойствие. Люди очень спокойные, и я себя там, несмотря на то, что перемещались мы на большие расстояния, все время ощущала в безопасности.
В Поморье я заметила у людей огромную любовь к России, но недолюбливание государства, которое постоянно мешает жить. Тот строй, который есть, не позволяет им заниматься традиционными промыслами, рыболовством, не позволяет сохранять свою идентичность. Невозможно ни в каких категориях придумать развитие региона, потому что кто-то, условный чиновник из Москвы, это задушит.

Мне очень понравилось в нашем проекте, что он о регионах. Я себя в Польше тоже позиционирую как регионального журналиста, и для меня это повод гордиться, хотя многие журналисты, как правило, мечтают о работе в крупных польских СМИ. А мне нравится здесь. Я верю в самобытную жизнь вне столиц. А если регион еще такой, как Гданьск, с границей, Балтикой и всем прочим, это просто как параллельный мир. И Белое море мне таким же показалось. И оно мне тоже понравилось. Где-то прочитала, что лучшим лекарством от империи является периферия, и я с этим согласна.

— Я всегда любила Север, и Белое, и Балтийское моря. Но о поморах я впервые задумалась в прошлом году, когда гуляла во время шторма на берегу Белого моря в Пур-Наволоке. Сложно передать словами всю мощь морской стихии, а фотоаппарата у меня с собой, как назло, не было. Там и познакомилась на тоне с поморами из Гридино. Уже потом в Москве стала собирать материал и с интересом прочитала про польский регион Поморье. Так появилась идея проекта.

Для меня это была первая такая масштабная работа за довольно короткий срок с полным самостоятельным планированием. Что происходит в Польше, я слабо себе представляла, тем интереснее было посмотреть на месте и познакомиться с людьми. После этого мы разрабатывали план путешествия по берегу Белого моря (три региона за неделю — Мурманская область, Карелия и Архангельская область), и было совершенно непонятно, как правильно оформить все документы для Паулины. У нас сложно добыть такую информацию, а интернет кишит противоречивыми сведениями.
Екатерина Максимова
Еще одна сложность — наши дороги, вернее, бездорожье. В Польше на машине можно доехать всюду, а в России есть места, куда можно добраться только зимой на снегоходе. Поэтому мы передвигались на поездах.
Только на поезде от Кандалакши до Архангельска мы проехали почти тысячу километров, а хотелось в каких-то местах побыть подольше. Надежда Сергеевна из Нюхчи рассказывала, что свои витрины для музея, полученные по гранту, тоже переправляла из Беломорска электричкой. Вы бы видели, как забивают грузом тамбуры местных электричек, которые и ходят-то, к сожалению, не часто.

Главная трудность всей поездки по двум морям — вовремя встать из-за стола: очень гостеприимны и кашубы, и поморы. Но уровень жизни, как ни крути, разный. Мне жалко вековую историю поморов, которую никто толком уже никогда не узнает. Я читала много книг на эту тему. Люди, которые жили морем, торговлей, обменом, выпаривали соль, жили неплохо. Деревни на Белом море до прихода советской власти соревновались между собой, у кого лучше организован быт. Например, хозяйки так начищали медные рукомойники и посуду, что они блестели как золото и вызывали зависть у тех, у кого рукомойники были серебряные.

У нас в Поморье есть постоянное ощущение утраты, в Польше у меня такого ощущения не было. Там живые деревни, там развитое самоуправление. Не знаю, почему так, прошелся ли по ним молох уничтожения, как по нашему северу.
Кашубский язык до сих пор преподают в школах, а поморы не признаны народом, они всего лишь субэтнос, у них много ограничений со всех сторон, промыслы утрачены. Не осталось у нас таких деревень, как раньше.

Этот год стал для меня погружением в Польшу. В начале лета я вновь оказалась в этой стране, но в другом регионе — Нижней Силезии, там у меня украли рюкзак со всеми фотографиями по проекту на жестком диске. Осталась лишь часть всей работы, но тем дороже для меня этот проект.

Made on
Tilda