Почти все жители села держат домашний скот: коров, коз, свиней, кур, у каждого свой дом с участком земли. Есть большая кирпичная школа, но с каждым годом количество учеников уменьшается. 1 сентября 2016 года в школу пойдут 19 человек, а в садик и вовсе четыре. В прошлом году в селе закрыли ветлечебницу. Но еще работает фельдшер, женщина пенсионного возраста.

Корреспондент «7х7» записал истории нескольких жителей села, которые всю жизнь прожили здесь, никогда не думая о переезде в город, и, более того, не пожалели о таком решении. Они вспомнили, каким село было 20 лет назад и что изменилось теперь.

— Я родилась в деревне Кидалсоло, это полтора километра от Пачей. Нигде, кроме своей деревни, и не жила. В 1980 году я закончила Пачинскую среднюю школу, 10 классов, и сразу поступила в Кировский сельскохозяйственный институт [ВГСХА] на специальность «Экономист по бухучету и анализу хозяйственной деятельности». Училась я по направлению колхоза тогда еще имени Ленина, закончила в 1984 году и вернулась сюда. Сначала работала заместителем главного бухгалтера. Потом вышла замуж, родила первого сына, потом второго, а в 1989 году — дочку. И с 1991 до 2006 года работала главным экономистом, а сейчас главным бухгалтером нашего колхоза «Русь».

В 2006 году было очень сложно работать. Потом был небольшой промежуток, когда государство немного уделяло внимание и давало субсидии. Сейчас, чтобы получить эти субсидии, нужно выполнить очень жесткие условия. У нас была такая ситуация: мы участвовали в программе по разработке залежных земель: выпахали 300 га, чтобы получить субсидию на 990 тысяч рублей.

Нам в колхоз очень нужен агроном, мы отправляли заявку в центр занятости, но никого не дождались. Жилья у нас нового нет, чтобы, например, после вуза человек приехал и жил. Например, в деревне Покста, которая недалеко от Тужи, есть молодежь в возрасте 30 лет, с семьями и детьми живут. А у нас нет. У нас самому молодому колхознику под 40 лет, остальные — предпенсионного возраста.

Кто же сюда обратно поедет жить? Мой средний сын, как и я, выучился на бухгалтера, пошел учиться по направлению от села, работал в колхозе у нас, но у него не хватило терпения. Два года поработал, «набил руку» и уехал в город.

Мне с мужем предлагали переехать в Пачи. Но мы не поехали. У нас в Кидалсоло как в городе на даче! Старший сын живет и работает в Кирове, средний — в Йошкар-Оле, и дочь там же, она сейчас в декретном отпуске. Она ко мне часто приезжает, и я два раза в год выбираюсь в Йошкар-Олу. Но, знаете, я даже боюсь дорогу в городе переходить. К этому надо привыкать долго.

Раньше в селе была средняя школа 11 классов, а сейчас всего 9. В этом году всего около 20 учеников. Вся молодежь от нас уезжает. Работа здесь есть в основном в колхозе. В этом году у нас сменился руководитель: он из Яранска. И те, кто действительно работает, получают немного больше, чем раньше. Раньше как было: до обеда поработали — и пить уходили, а сейчас появилась дисциплина.

Когда я только начинала работать, колхоз не покупал технику: трактора давали на район. Да тогда и цены были не такие высокие, техники было навалом. Кредиты давали, на них строили фермы и дома. А потом все кредиты с колхозов списали. Никто этого не ожидал. Тогда и колхозов с совхозами в районе было 15 штук, а сейчас всего четыре. Поголовья скота мало, боремся с лейкозом, зимой будет всего 200 голов, это очень мало. Субсидии мы получаем только по кредитам и на гектар пашни. В позапрошлый год на молоко еще получали, а сейчас и это убрали.

Каждую посевную говорим: «Наверное, сеем последний год». Убрали — и слава богу. 10 лет точно идет речь о том, что работаем последний год. Хоть это лето было сухое, урожайность хорошая. В этом году мы вовремя обработали семена многолетних трав — думаю, урожай будет неплохой.

Два года назад мы приобрели сеялки, комбайн, косилку. А вот трактор у нас с 1991 года все тот же. Сейчас работает 36 человек, а раньше — 136! Зимой еще будут сокращать. Часть пойдет на биржу, часть кочегарить. Людей очень жалко.

В садик пойдет всего четыре ребенка! Раньше, когда мои дети ходили, было три группы. Не знаю, что дальше будет.

Я работаю пять дней в неделю, а в субботу иногда дежурю. Жители приходят к нам в здание колхоза заплатить за квартиру, что-то узнать. В бухгалтерии нас трое, и кассир тут же. Скоро вдвоем останемся, а раньше было пять бухгалтеров, кассиры, секретарь.

Если бы мне здесь не нравилось, я бы давно уехала. Четыре года назад умер муж, и я осталась одна.

Родители у меня живут в Кидалсоло. Свекр со свекровкой тоже оттуда. Пока я буду в силах, буду дома жить.

Кстати, в Пачах много пыли, а в Кидалсоло нет. Каждый год с мая я езжу на работу на велосипеде. Это такая зарядка, иногда и вовсе хожу пешком.

Ездить каждый день в Тужу — надо очень рано вставать, а я так не люблю. Даже раньше, когда помоложе были, и мысли не было уехать. Муж сюда приехал из Перми.

Зимой я вяжу мочалки, очень люблю цветы: и комнатные, и уличные — это мое хобби. Летом у меня огород: поливка, сейчас заготовки, даже телевизор некогда смотреть. Я держу корову и поросят. Нечем зимой заняться, поэтому и держу. Колхоз помогает: я покупаю корма намного дешевле рыночных цен. Раньше нравилось читать любовные романы, маленькие книжечки. Но года три уже ничего не читаю, зрение все хуже и хуже.

Вряд ли молодежь к нам поедет. Мы далеко от центра. Я в четыре утра вставала, чтобы уехать в Киров на первом автобусе.

У нас, например, средняя зарплата по колхозу — 7 800 рублей, есть и по 17 тысяч рублей — у тех, кто работает в посевную, у животноводов — от 9 до 11 тысяч рублей стабильно.

Конечно, я здесь родилась, жила и живу, и мне хочется, чтобы работники, кому 5–7 лет осталось до пенсии, доработали именно здесь, чтобы колхоз не развалился. Ну вот куда люди в 50 лет поедут? Тяжело. Я за себя не переживаю, я нашла бы работу, а вот есть некоторые без образования — им как? Жалко работников, которые отработали здесь 15–20 лет, куда же им теперь идти.

Я родилась в Пачах, здесь же закончила школу и пошла учиться в Котельничский кооперативный техникум по специальности «Бухгалтер-ревизор». Потом работала в Тужинском райпо бухгалтером, продавцом, жила в селе Михайловское какое-то время.

В 90-х пошли сокращения и я осталась без работы. Мне предложили пойти в Пачинский дом культуры, мы его еще называем клубом. Я сомневалась, боялась, а кушать хочется, так и согласилась. С 2002 года здесь работаю.

По сельским меркам дела у нас, наверное, неплохо. Единственная проблема: из бюджета нет никакого финансирования, нам платят зарплату, оплачивают дрова и электроэнергию. Прохудилась крыша — ремонтируем своими средствами, пол красим тоже сами.

У нас все услуги в ДК платные — и дискотеки, и концерты. Расценки маленькие, например, билет на дискотеку стоит 20–30 рублей. У населения зарплаты небольшие: 5–7 тысяч рублей. Людей приходит немного; летом, например, два раза в неделю устраиваем дискотеки. Именно поэтому доход в культуре мал: за год зарабатываем 9–10 тысяч рублей. Купили в позапрошлом году микрофоны, на этом все деньги и закончились. У нас всего полторы ставки, на меня как заведующую, и худрук работает на полставки.

У нас хорошо удаются концерты к праздничным датам: Новому году, 8 марта, Дню России, Дню пожилого человека, Дню сельского хозяйства. Почти каждый месяц что-то проводим, только летом перерыв. В концертах участвуют школьники и сами жители, у кого есть желание. Перед концертом, недели за 3–4, они ходят на репетиции каждый день. В основном это энтузиасты, люди старой коммунистической закалки. Всего таких около 10 человек в селе.

Кружки еще веду для детей. Почитаю что-то в журнале — и делаем вместе поделки, открытки ко дню матери, снежинки к новому году.

Сейчас в селе постоянно проживают около 250 человек, конечно, прописано больше — все студенты, молодые люди живут в городах и снимают там жилье.

Здесь живу я, мой муж и мама, один сын живет в Кирове, а другой недавно вернулся из армии. Пока не работает, но тоже собирается уезжать отсюда, скорее всего, на Север.

Людей в селе было больше. Так подумаешь и понимаешь, народ умирает потихонечку, новые люди здесь не рождаются, молодежь не возвращается. Лет через 30 кто здесь останется? Никого.

Я и не думала никуда уезжать. После техникума у меня здесь была работа, дом. И куда ехать? И здесь было хорошо, и сейчас мне хорошо. Только народу меньше, иногда скучновато в деревне. Помимо работы я занимаюсь огородом, у меня есть телята и поросята, чтобы мясо вырастить и покушать и еще детям дать.

Еще я работаю наблюдателем от Кировского гидрометцентра. Очень точная и ответственная работа. Утром замеряю уровень и температуру воды в реке, слежу, сколько осадков за день выпало, зимой меряю толщину льда и снега. Весной, когда паводок, каждый день звоню в гидрометцентр, отчитываюсь. Сначала было трудно, утомительно, а сейчас втянулась, встаю с этой мыслью: «Ага, сколько градусов на улице».

Наше село участвует в проекте по поддержке местных инициатив, но люди собирают деньги больше на дороги, благоустройство. Культура не в приоритете, люди думают: «Ну и ладно, пусть поют в один худой микрофон». Но дело в другом: больше людям негде и встретиться, кроме нашего ДК. Здесь мы объединяем жителей. Устраиваем вечера отдыха, помимо концертов. Я стараюсь лично обзвонить и пригласить людей.

Очень жаль, если деревень не будет. Вы представляете, если останутся одни города? Ну или дачные поселки у городов. Это не то. Я бы не хотела никогда жить в городе: там суета, в глазах все мелькает, день походишь — и голова болит.

У нас все друг друга знают. Село — это одна большая семья, в которой каждый может помочь. Знаете, здесь даже просить о помощи не нужно: человек и так все видит и предлагает поддержку сам. Это очень ценно. Жить так намного легче.

Я родился в 1952 году. Закончил Пачинскую школу, потом — техникум в Знаменке [сельское поселение в Яранском районе], агрономическое отделение. В отделе кадров меня пригласили на работу в Тужинский район на сельхозпредприятие «Искра», в соседнее село. А с 1974 года я начал работать в родных Пачах, агрономом, потом меня поставили начальником по кормопроизводству. Через 10 лет направили в администрацию сельского совета. Года три поработал, и мне понравилось, зарплата была повыше, чем в колхозе, два выходных.

Работа ответственная. В то время надо было работать совместно с руководителем хозяйства, так сказать, «в одну дудку». Сельское хозяйство нуждалось в помощи населения. Я подменял доярку, копал и садил картошку, выходил на сенокос. Тогда садили очень много, привлекали школьников и студентов, я это все организовывал, а процесс сбыта был совсем не продуман. Мы не знали, куда ее деть.

Руководить я пришел в 1989 году, Советский Союз продержался мало, дальше был путч, с государством была неразбериха. Много беспорядка и хаоса. Продуктов не хватало. А продуктов страна производила очень много.

В мою молодость я помню, что на прилавках не было колбасы, рыбы, молочной продукции. Нам было непонятно: в нашем колхозе большое поголовье скота, мы возили все на мясокомбинат в Котельнич. Куда же все уходило? Оказалось, мы кормили Прибалтику, Татарстан, весь Кавказ. Так и получалось, что в центральной части России ничего не хватало.

В 2000-х стало еще сложнее работать, пошла катавасия, структура не разработана. Пример простой: в колхозе 300 голов скота, хорошо доили молоко, масло делали, но мы не знали, куда все сбыть, банки работали хаотично. Мы работали по бартеру и взаимозачетам. К нам приезжал коммерсант, брал масло (так появлялся черный рынок), а на эту сумму нам засчитывали деньги за электричество в селе.

Тогда в колхозах народ был — и молодежь, и дети рождались, было много механизаторов, животноводов. Я отработал здесь ровно 40 лет. Из них руководителем колхоза — 18 с половиной лет. В 2007 году ушел с должности председателя. Я устал, да и здоровье уже не позволяло, давление было повышенное. Это ответственность, большая нагрузка. Я не знаю руководителей, кто бы доработал до 60 лет, — бывает срыв или здоровье подводит.

Живу здесь с женой. Дочь и сын живут в Туже, дочь работает в банке, а сын — в МЧС. Они сюда чаще ездят, чем мы к ним. Здесь река, отдохнуть можно, у меня есть лодка. Это мое хобби. Сейчас очень много свободного времени. Раньше, когда работал председателем, его совсем не было. Я хвастался людям, что в Пачах есть березовая роща, а самому там погулять было некогда. В 6 утра летом выходили на работу, потому что была посевная, сенокос и уборка, а возвращались к полуночи.

В 90-е годы экономика в колхозе не выдержала, люди сдались, все начало разваливаться. А тогда ведь было 16 колхозов и три совхоза. Сейчас наш на плаву; я сомневаюсь, что он выдержит. Несколько лет назад у нас не стало свинофермы, откорма бычков, сократилось поголовье скота.

Обстановка серьезная. Хозяйство на грани банкротства, рассчитаться нечем. Нет молока, нет мяса, мы ничего не производим. Помню, как в 90-е я 10 лет работал с Белоруссией: мы занимались выращиванием люцерны, семян многолетней травы, они очень ценились. Парк обеднел, рабочих все меньше и меньше.

Раньше мы строили жилье, ремонтировали склады, фермы, дороги, сделали водопровод. В настоящее время, чтобы выжить, нужно иметь поголовье скота. Молоко — это живые деньги. Надоили каждый день — и денежки банк перевел. А если нет, то и жить не на что.

Я знаю, что в Тужинском районе есть фермеры, но они как рабы на плантации. Фермер же все делает один: выращивает зерно, сколько-то держит скота. Это все сложно. Если у нас в хозяйстве было 400 голов, а у него 30 — ну какая будет прибыль?

У меня была возможность уехать. Мы с женой ломали голову, меня приглашали работать на Котельничскую птицефабрику, квартиру предлагали. Подумали и решили, что не поедем.

Я сторонник деревни, житель сельский. Я здесь родился. В селе все знакомые. А какая у нас природа! На рыбалку — пожалуйста, на охоту — тоже. Я охотой 20 лет занимался. На речку хожу. Здесь условия проживания попроще, чистый воздух, проблем меньше. Может, кому-то это странным покажется. Да и выехать в город — проблем нет.

Все уже идет к развалу, и это видно. Выхода я не вижу, помощи ждать не от кого. Если фермеру еще льготы положены, то единственный выход для нас — долгосрочные ссуды. На них можно купить технику и расплачиваться лет 10, но ведь тоже нужны на это деньги.

Я очень переживаю за судьбу Пачей. Из головы не выходит, что же будет. Жаль всего, жаль народ, который остается здесь без работы.