ЛГБТК+-организациям в нашей стране надо быть активнее и консолидированнее — от нас тоже зависит, куда мы идем как общество и как страна, идем мы к закрытому обществу, где есть цензура и запреты, или к открытому обществу.
Наша общая
задача — повлиять на общественное мнение, чтобы защитить тех, кто поддается дискриминации и преследованиям. И чтобы это влияние было сильнее, ЛГБТК+ должны объединиться. Сейчас у нас есть стратегические планы, которые разрабатываются сразу
в нескольких организациях и в которых есть конкретные рекомендации для всех активистов ЛГБТК+-сообщества — что нам нужно делать. Мировые ЛГБТК+-организации уже выразили желание поддержать нас. В то же время нам интересно обмениваться опытом
с российскими коллегами, которые выживают в таких условиях и под таким давлением, под которым мы еще не находимся.
Если в России давление идет со стороны государства, то у украинского ЛГБТК+-сообщества появился новый враг — правые
радикалы. И в нашем городе все шло хорошо, пока не появилась праворадикальная группировка «Карпатская сечь» — они стали активны в начале 2017 года. Их 30–40 человек, и они прицельно ищут, на кого бы напасть. Преследованиям с их стороны подверглись
и мы.
За последние два года они серьезно выросли. Они получили поддержку — у них появилась брендированная одежда, есть транспорт, есть деньги — сто человек могут поехать совместным выездом на поезде в другой город и где-то разместиться.
Теперь этих группировок по всей Украине около десяти. Начали они с ЛГБТК+, затем переключились на активистов и активисток, занимающихся правами женщин, а теперь нападают на активистов антикоррупционных организаций.
Откуда
они и кто их спонсирует, неизвестно. Гипотеза первая — их крышует кто-то из нашего правительства. Гипотеза вторая — российский след, ведь многие ультраправые в Украине контактируют с ультраправыми в России, а известно, что последних поддерживают
из Кремля.
На нас непосредственно было две атаки. В 2017 году на 8 марта — тогда они кричали на нас, толкали, вырвали плакаты из рук, — и на 8 марта в этом году, и эта атака была жестче, чем первая. Меня облили краской, залили
глаза, я ничего не могла видеть, получила химический ожог глаз.
Я взвесила все риски, на которые готова пойти в своей работе. Риск продолжения таких нападений — это один из них. Моя позиция такова: не нужно бояться физических
атак, потому что те идеалы, за которые я борюсь, стоят тех неудобств, которые приходится перенести. Если моей жизни будет угрожать опасность, может быть, я пересмотрю свою позицию, но пока я не рассматриваю иного исхода — отказа от активистской
деятельности или эмиграции, — потому что я хочу жить в свободной стране и открытом обществе, и страна эта — Украина, а общество — украинское.
Сейчас Украина смотрит на Европейский союз, власти внимательны к тому, как их воспринимают
в ЕС, и эта ситуация дает нам — украинскому обществу — конкретные инструменты, возможность апеллировать к международному авторитету.
Международное внимание помогло бы и в моем случае — например, опротестовать отказ полиции после
нападения на меня возбуждать дело о преступлении на почве ненависти. Но я думаю шире: если в Украине будет дан ход практике возбуждения уголовных дел за преступления на почве ненависти, это будет большой победой для всех, кто пострадал от
дискриминации.
Я очень рада, что Amnesty International выбрала меня героиней Марафона писем в 2018 году. Я сама была волонтеркой на Марафонах последние два года и думать не могла, что три года спустя стану одной из героинь.
Первыми, кто мне позвонил после нападения, стала Amnesty International Украина: «Чем тебе помочь, Вита? Тебе что-то нужно? Адвокат, деньги на лечение?» Тогда я почувствовала мощную поддержку от них и поняла, что если все правозащитники
и правозащитницы объединятся, мы сможем достичь даже того, чего и представить не могли.