Деревня Дубравка в Цильнинском районе находится в 40 километрах от Ульяновска. В 2009 году здесь проживало 15 человек, спустя 10 лет из всех дубравцев остался лишь один житель — 72-летний Михаил Буянов. Когда мы договаривались с ним о встрече, он предупредил, что приехать к нему, особенно в межсезонье или зимой, невозможно без трактора. Договориться с трактористом Михаил Сергеевич предложил в соседнем селе Сиуче. Найти машину там оказалось непросто: хозяева отказывались везти кого-то из-за маленьких колес и неглубоких протекторов. Эти тракторы не предназначены для таких непроходимых дорог, да и в Дубравку ездят крайне редко.

После нескольких безуспешных попыток договориться на нашу просьбу доехать до Дубравки откликнулся 34-летний Николай.

Расстояние между населенными пунктами — около четырех километров. Пока колеса трактора месили грязь, Николай немного рассказал о себе. Он работает в частном фермерском хозяйстве и получает около 10 тыс. руб. Зарплата хоть и невысокая, но на жизнь в селе хватает, признался тракторист, подъезжая к Дубравке.

Среди полусгнивших и покосившихся изб бросается в глаза единственный прямостоящий дом с пластиковыми окнами. В нем и живет коренной дубравец Михаил Буянов. Несмотря на преклонный возраст, он старается содержать дом в ухоженном состоянии: вокруг избы расстелены подмостки (чтобы не ходить по грязи), сараи обшиты сайдингом, рядом в загоне стоит лошадь.

— Это конь Бульба. Его с Белоруссии привезли, ну я и решил назвать его по-белорусски. Бульба переводится как картошка, — смеется Михаил Сергеевич. — А вон там овцы пасутся. Вот и вся моя живность. Кур не держу — хищников много. Если сокол, ястреб или ворон не утащат, то лиса проберется.

У двора стоит старый «Запорожец», ржавый, но на ходу. Чуть подальше — снегоход, на котором мужчина в зимнее время добирается до магазина. Когда снега нет, хозяин запрягает лошадь. В доме у Буянова аккуратно и чисто. Все удобства он сделал сам: прорубил скважину для водопровода, провел электричество. Правда, со светом иногда случаются перебои. Отапливается дом русской печью. Газ к дому не подведен — его приходится привозить из Ульяновска в баллонах.

— Тут в близлежащих селах тоже продают за 1000 рублей, но его [баллона] и на месяц не хватает. В 2018-м он у них 700 рублей стоил, а сейчас цену на 300 рублей подняли. Я у них не беру, в город езжу. За такую же цену беру баллон, которого мне на месяца два с лишним хватает. А так даже в Сиуче газа нет, — делится Михаил.

Михаил Сергеевич внештатно работает лесником в Тагайском лесничестве с 1990-х годов. Профессию выбрал по примеру отца: тот всю жизнь отдал этому делу. Сам Михаил Буянов к лесничеству пришел не сразу.

— После свадьбы мы с женой встали напротив карты России, и я ей говорю: «Давай вот куда ткну, туда и поедем». Она согласилась. Ткнул я прямиком в Магадан, ну мы собрали вещи и уехали. 10 лет проработал там на шахте, потом вернулись назад в Ульяновск, а уж после я в родную деревню переехал. Где бы ни жил, а душа на родину просилась. Жена у меня выбрала городскую жизнь, а я не могу в суете находиться. Решили, что я останусь в деревне, а она сюда по выходным будет приезжать. Сейчас звоню жене в город, спрашиваю: «Что делаешь?» — та отвечает: «Телевизор смотрю», ну и я телевизор смотрю. Разницы не вижу, а жить здесь спокойнее.

О родной деревне Михаил Сергеевич рассказывает с улыбкой: говорит, Дубравка никогда большим населенным пунктом не была. В 1980-е здесь насчитывалось всего 22 двора.

— Все детство в Дубравке провел, в школу в соседнее село ходил, но здесь были и клуб, и библиотека. Работали люди в телятниках, конюшнях, ведь тут и коров, и быков, и лошадей разводили. Раньше и диких животных было много — кабаны, лоси. В эту пору они телиться стадом ходили в другой лес, а сейчас никого не встретишь. Всех перестреляли. Остались лисы да зайцы, и тех немного.

Иногда его навещают товарищи из соседнего села. Еще реже звонят из районной социальной службы — узнать, как дела у старожила Дубравки. В хорошую погоду приезжает супруга из Ульяновска, также помогает дочь, которая переехала в Москву, но часто звонит отцу и по возможности приезжает навестить. Михаил Сергеевич признается: деревня для людей в возрасте — гиблое место. Здесь ни аптек, ни фельдшерско-акушерских пунктов (ФАПов), редко до какого села доедет скорая помощь, особенно в межсезонье…

— До Дубравки-то она точно не доедет, почему многие отсюда и уехали. Некоторых стариков дети забрали. Приезжают сюда только летом несколько человек. Но вот в Сиуче был ФАП, в 2018 году его закрыли. Фельдшер на пенсию ушла, и все, нет теперь места, куда при необходимости за медицинской помощью обратиться, а ведь этот ФАП обслуживал как минимум три деревни. Вот как старикам быть? Про молодежь вообще молчу, здесь ей точно делать нечего.

Написать о жизни деревни Жуковки корреспонденту «7x7» предложили в региональном Центре развития истории и культуры. Деревня включена в сборник «1000 поселений Ульяновской области», над которым сейчас работают специалисты. От Ульяновска до Жуковки примерно 180 километров. За последние семь лет численность населения деревни сократилась почти в 5 раз — с сорока четырех человек в 2012 году до девяти в текущем. Наш визит в Жуковку совпал с приездом автолавки — старый «уазик» привез в деревню предметы первой необходимости. Своего магазина в деревне нет. Узнав, что в деревню приехали журналисты, местные бабушки застеснялись. Отвечать на вопросы они поручили деревенской старосте Людмиле Сурковой.

Людмила Ивановна и ее супруг Анатолий Николаевич приняли нас у себя дома как давних друзей. По словам старосты, народ в деревнях Базарносызанского района радушный, отзывчивый и гостей принимает со всеми почестями. В гостях у Сурковых была сотрудница администрации Базарного Сызгана Татьяна Расчупкина. Чиновница призналась, что Людмила Ивановна стала для нее как вторая мама. Да и Людмила отзывается о Татьяне с большой любовью:

— Таня курирует эту деревню как сотрудник администрации. Узнает о делах местных жителей: чем помочь надо, да и вообще. Раньше без Тани было сложно. Когда зимой снег выпадет, дорогу редко когда почистят, а теперь ей звоню: «Так, Таня, замело!», и сюда приезжает снегоуборочная машина.

В 1960-е годы в деревне работала крупная свиноферма, на которой Людмила Ивановна проработала почти 25 лет. Сейчас о ферме напоминают лишь полуразвалившиеся строения вдали от жилых домов. Кстати, понять, какие дома в Жуковке жилые, а какие — нет, можно лишь по вытоптанным тропинкам и дымящимся печным трубам. Газифицировать Жуковку обещали еще в 2015 году. К деревне подвели сети, но на этом все и закончилось.

— С раннего утра до вечера была в свинарнике — кормила свиней, чистила загоны. Иногда домой не было времени забежать, — вспоминает Людмила. — Когда дети совсем крохами были, я забегала к ним, покормлю детей, быстренько в доме дела поделаю, свою скотину проверю — и обратно на свиноферму. Это кажется, что легко там работать, на самом деле — такой труд, не передать словами.

В 1980-е годы в Жуковке было около 52 жилых домов. В соседней деревне
Иевлевке (в двух километрах от Жуковки) работал винокуренный завод, который позднее переориентировали на производство масла. Сейчас он ничего не производит. Зданию, где располагалось производство, более 100 лет. По мнению Сурковой, оно бы простояло еще столько же, если бы его не забросили.

— Что о производствах говорить, если недавно ФАП в Иевлевке закрыли, в фельдшеры никто работать не идет. Пенсионерам в случае чего только до Базарного Сызгана ехать за медицинской помощью, а живут здесь как раз одни старики. Молодежи делать нечего. Некоторые, конечно, работают в школах соседних сел, администрациях, а больше и негде, — Людмила буквально повторяет слова Михаила Буянова.

По ее предложению мы зашли в гости к соседке, 79-летней Зинаиде Спириной. Зинаида Степановна всю жизнь проработала дояркой в соседнем селе Папуз-Гора. После смерти первого мужа переехала в Жуковку, где устроилась на работу на масленый завод и вышла второй раз замуж. Здесь она вырастила детей, которые сейчас живут в городе и приезжают на выходные и в отпуск. Второй супруг Зинаиды Петровны умер несколько лет назад, поэтому все домашние дела пенсионерка делает сама: и печку топит, и убирается. Когда не справляется, она идет к соседям за помощью.

— Мы ведь как вторая семья, — заключает Людмила Ивановна, — никогда в беде не оставим — поможем, поддержим. Когда что в магазине надо, просим Анатолия, он на машине до Юрловки, которая в пяти километрах от нас, съездит, привезет. Нам вместе держаться надо.

В 13 километрах от Жуковки находятся Папузы. От Ульяновска до них около трех часов езды. Поселок довольно большой: здесь живет около 400 человек. Когда-то в Папузах работали совхоз, мясокомбинат, маслозавод и спорткомплекс. В 1990-е годы все позакрывалось, а молодежь разъехалась. Сейчас в Папузах трудоустроено 42 человека — четверо работают в местной администрации, трое на почте, двадцать три в школе, девять в детском саду и трое в фельдшерском пункте. Журналисты «7x7» приехали в Папузы в один день с врачами, которые проводили выездной осмотр в рамках районного агитпоезда. Это мероприятие, которое собирает специалистов Ульяновска из разных сфер (врачи, социальные работники, сотрудники культуры и искусства, представители власти) для пропаганды здорового образа жизни и культурных ценностей.

На обследование к специалистам поспешили многие селяне, в основном — пенсионеры. Всех их поименно знает фельдшер пункта — 52-летняя Мария Калишкина работает в местном ФАПе 32 года.

— Когда в 1986 году я начинала работать, в Папузах жило почти 1000 человек. Сейчас здесь вдвое меньше. Детей в селе, начиная от самых маленьких до подростков, — 49 ребят. Когда-то поселок расцветал. Тут и клуб большой был, и библиотека, и больница. Теперь от них только стены остались с выцветшими плакатами, — рассказывает Мария.

В очереди селяне жаловались на пенсии. Надежда Швырялкина, проработавшая в местном совхозе бухгалтером более 30 лет, не может добиться прибавки к пенсии. В ульяновском отделении Пенсионного фонда России корреспонденту «7x7» пояснили, что профессия бухгалтера не дает право на дополнительные выплаты:

— В сельский стаж засчитывается любая работа в колхозах и совхозах до 1992 года и работа на должностях, включенных в список работ, производств, профессий, должностей, специальностей, в соответствии с которым устанавливается повышение за работу в сельском хозяйстве. До 1992 года Надежда Александровна не выработала положенные 30 лет стажа в колхозе. Включить работу бухгалтера после 1992 года в сельский стаж нельзя, поскольку эта профессия не значится в списке работ, дающих право на надбавку, так как в перечень вошли должности, которые означают непосредственную занятость лиц на работах в полевых условиях, на фермах и тому подобное.

Доктор экономических наук Анатолий Лапин в беседе с «7x7» отмечает, что в 13 регионах Приволжского федерального округа (ПФО) сокращается численность населения и ухудшается экономическая ситуация, не считая Татарстана, где благодаря поведению властей в 1990-е годы удалось аккумулировать достаточные финансовые ресурсы. Дело в том, что республика стала первой из субъектов РФ, которая в 1994 году договорилась с федеральным центром о перераспределении значительной части налогов в свою пользу.

Тем временем в Самарской области насчитывается порядка 55 вымерших населенных пунктов. Наиболее резкими темпами в последние годы сокращалась численность населения Базарносызганского района Ульяновской области.

При этом по данным Министерства агропромышленного комплекса и развития сельских территорий Ульяновской области, в настоящее время сельские территории в регионе активно развиваются. На их развитие из областного бюджета за последние пять лет было выделено 2,3 млрд руб.

Действительно, за последние пять лет в Николаевском, Новомалыклинском и Ульяновском районах ввели в эксплуатацию три ФАПа, в Инзенском, Николаевском, Кузоватовском и Ульяновском районах построили и реконструировали 15-километровый водопровод, в селе Троицкий Сунгур Новоспасского района возвели стадион и Дом культуры. Специалисты министерства отмечают, что в регионе построили 30 километров газопровода, однако не везде пустили газ. В 2019 году на развитие сельских территорий Ульяновской области из федерального и регионального бюджетов планируется выделить более 518 млн руб.

В министерстве согласны с тем, что значительное количество земель в регионе заброшено с 1990-х годов. Чиновники обещают исправить ситуацию с помощью государственной программы по вводу неиспользуемых земель, а их в Ульяновской области 142 тыс. гектаров.

В этом году, со слов местных властей, начнется строительство и реконструкция животноводческих объектов. Планируется возвести 1180 скотомест. В настоящее время всего в Ульяновской области 300 хозяйств, занимающихся молочным скотоводством.

Программа поддержки молодых специалистов на селе привлекла в 2018 году на работу 78 человек. По официальным данным агентства по развитию человеческого потенциала, с трудоустройством и созданием рабочих мест никаких проблем в регионе нет. Так, например, в Цильнинском районе, в котором живет Михаил Буянов, на 71 безработного приходится 74 рабочих места, в Базарносызганском районе на 20 неработающих — 41 вакансия. Правда, стоит учитывать, что речь идет только о зарегистрированной безработице. В действительности на биржу труда встает далеко не каждый безработный.

Информацию о строительстве заводов, ферм и развитии сельскохозяйственных угодий в Министерстве агропромышленного комплекса и развития сельских территорий Ульяновской области не предоставили. По мнению экономиста Анатолия Лапина, вкладываться в подобные предприятия властям невыгодно.

В целом, по мнению эксперта, село обречено на исчезновение, будущего у глубинки нет:

По данным ульяновского отделения Росстата, в настоящее время рождаемость в сельской местности ниже, чем перед Второй мировой войной. Если в 1939 году объем рождаемости в общей численности населения составлял 67%, то в 2019 году этот показатель равняется всего 25%.