Спецпроект «7х7»
Сила комиксов
Как социальный арт-проект помогает возрождать исчезающие национальные языки
Национальные языки вымирают. Подтверждение этому — «Атлас исчезающих языков мира»
ЮНЕСКО. Исследователи считают, что языки исчезают по многим причинам: люди стремятся жить в городах, где они говорят на доминирующем языке, забывают культурные традиции, носителей родного языка становится все меньше. Играет роль и
отношение государства к сохранению языков. Международный проект «Живой язык» пробуждает интерес к изучению языков с помощью комиксов. Его инициаторы и участники в Мурманской области, Карелии и Коми рассказали «7х7» о том, что сегодня происходит с национальными языками в России и за рубежом.
Как появился «Живой язык»
«Настоящие герои этой истории — местные активисты родного языка, которые каждый день спасают финно-угорский мир, рассказывая о своей жизни,
истории, легендах на родном языке», — пишут авторы проекта «Живой язык» на сайте «Финно-угорские комиксы». Слово «спасают» здесь использовано в своем прямом значении,
потому что некоторые языки практически вымерли: есть диалекты, на которых говорят всего несколько десятков человек.
В 2015 году в Петрозаводске художник-комиксист из Финляндии Санна Хукканен и лингвист Анна Воронкова провели первый мастер-класс по рисованию комиксов с финно-угорскими активистами, журналистами, учителями, библиотекарями. Потом были семинары в Удмуртии, Марий Эл, Коми, ХМАО, в Мордовии, на Кольском полуострове, в Карелии, Тверской области, в Ленинградской области, в Финляндии, Норвегии, на земле сету в Эстонии. За четыре года набралось большое количество материала — из комиксов собирают выставки, печатают открытки, их публикуют в газетах, готовится к изданию книга.
Санна Хукканен и Анна Воронкова утверждают: научиться рисовать комиксы может любой, специальной подготовки для этого не нужно. Зато короткие фразы, дополненные картинками, приобретают особую силу: слово и образ начинают работать вместе.
В 2015 году в Петрозаводске художник-комиксист из Финляндии Санна Хукканен и лингвист Анна Воронкова провели первый мастер-класс по рисованию комиксов с финно-угорскими активистами, журналистами, учителями, библиотекарями. Потом были семинары в Удмуртии, Марий Эл, Коми, ХМАО, в Мордовии, на Кольском полуострове, в Карелии, Тверской области, в Ленинградской области, в Финляндии, Норвегии, на земле сету в Эстонии. За четыре года набралось большое количество материала — из комиксов собирают выставки, печатают открытки, их публикуют в газетах, готовится к изданию книга.
Санна Хукканен и Анна Воронкова утверждают: научиться рисовать комиксы может любой, специальной подготовки для этого не нужно. Зато короткие фразы, дополненные картинками, приобретают особую силу: слово и образ начинают работать вместе.
По данным «Атласа языков мира» ЮНЕСКО, за последние десять лет ситуация с финно-угорскими языками
не изменилась: карельский и коми относятся к группе языков «в опасности» (исследователи полагают, что число их носителей не увеличится). «Серьезная» и «критическая опасность» угрожает вепсскому, водскому, ижорскому и многим языкам
саамской подгруппы (число носителей — до нескольких сотен). В Финляндии исчезновение угрожает трем языкам саамской подгруппы.
Санна ХУККАНЕН:
Комиксы — это простой, но мощный инструмент поддержки языка
Комиксы — это простой, но мощный инструмент поддержки языка
Санна Хукканен живет в Йоэнсуу, в деревянном доме с большой печкой. В работе совмещает традиционное (заботу о коренных языках, в первую очередь
о карельском) с нетрадиционным — созданием комиксов. Художник по образованию, несколько лет она прожила в Танзании, участвовала в проектах одного из финских благотворительных фондов. Там Санна начала работать с необычными группами,
учила рисовать комиксы по методике World Comics Finland людей с ограниченными возможностями здоровья. После рождения дочери вернулась в Финляндию. Затем для проекта World Comics Finland вместе с карельскими активистами она сделала пособие по рисованию комиксов на карельском, проводила тренинги для мигрантов. Впервые попав в Петрозаводск в 2014 году, загорелась
идеей использования комиксов для поддержки коренных языков.
Санна Хукканен
«Я сама, возможно, отчасти карелка»
— Семья моего отца родом из Импилахти [поселок, расположенный на аннексированных в результате Второй мировой войны в пользу СССР территориях Ладожской Карелии], но сегодня мы точно не знаем, говорили ли они на карельском или на финском.
В 2014 году в Петрозаводске я встретила активистов, занимающихся сохранением карельского языка, — Наталью Воробей и других участников Союза карельского народа. До этого я, конечно, знала о существовании карельского языка и знала, что он близок к моему диалекту финского, но не сталкивалась с его носителями. После этой встречи я стала учить карельский как хобби. И тогда я подумала, что комиксы могут стать хорошим способом поддержки коренных языков, потому что техника их создания — очень простая и недорогая. Нужны только бумага и карандаш, а также желание. Не нужны высокие технологии и большие деньги. С другой стороны, это очень влиятельный, мощный инструмент, потому что он совмещает текст и картинку. А в картинке можно выразить то, чего нельзя выразить словами [коротко]. Созданию комиксов учатся за один день, и это может делать каждый.
Непросто вспомнить все регионы, где работает проект «Финно-угорские комиксы», тем более — посчитать языки, ведь в коренных языках есть разные диалекты.
Некоторые коренные языки почти мертвы, потому что дети и молодежь на них не говорят. И это касается даже «больших» языков. И уж тем более это верно для некоторых диалектов саамского, где носителей языка остались лишь десятки. Но теперь их пытаются возрождать, просят бабушек говорить с внуками на родном языке. Это последний шанс сохранить коренные языки.
К сожалению, надо признать, что сохранение языка сегодня — это в первую очередь задача родителей. Особенно в России, где коренные и национальные языки сейчас мало изучаются в школах. Даже там, где еще есть носители языка и спрос на язык. Например, у тверских карелов.
На тренинг в Лихославле для взрослых активистов пришла группа школьников с учителями. Дети не говорили на карельском, но заинтересовались нашим тренингом и попросились в нем поучаствовать. И когда они начали рисовать комиксы, мы заметили, что многие учителя знают карельский, потому что они шепотом подсказывали детям, как сказать какое-то слово или фразу по-карельски. Но вслух никто из учителей так и не заговорил, они сильно смущались. Тем более они смущаются учить языку.
— Семья моего отца родом из Импилахти [поселок, расположенный на аннексированных в результате Второй мировой войны в пользу СССР территориях Ладожской Карелии], но сегодня мы точно не знаем, говорили ли они на карельском или на финском.
В 2014 году в Петрозаводске я встретила активистов, занимающихся сохранением карельского языка, — Наталью Воробей и других участников Союза карельского народа. До этого я, конечно, знала о существовании карельского языка и знала, что он близок к моему диалекту финского, но не сталкивалась с его носителями. После этой встречи я стала учить карельский как хобби. И тогда я подумала, что комиксы могут стать хорошим способом поддержки коренных языков, потому что техника их создания — очень простая и недорогая. Нужны только бумага и карандаш, а также желание. Не нужны высокие технологии и большие деньги. С другой стороны, это очень влиятельный, мощный инструмент, потому что он совмещает текст и картинку. А в картинке можно выразить то, чего нельзя выразить словами [коротко]. Созданию комиксов учатся за один день, и это может делать каждый.
Непросто вспомнить все регионы, где работает проект «Финно-угорские комиксы», тем более — посчитать языки, ведь в коренных языках есть разные диалекты.
Некоторые коренные языки почти мертвы, потому что дети и молодежь на них не говорят. И это касается даже «больших» языков. И уж тем более это верно для некоторых диалектов саамского, где носителей языка остались лишь десятки. Но теперь их пытаются возрождать, просят бабушек говорить с внуками на родном языке. Это последний шанс сохранить коренные языки.
К сожалению, надо признать, что сохранение языка сегодня — это в первую очередь задача родителей. Особенно в России, где коренные и национальные языки сейчас мало изучаются в школах. Даже там, где еще есть носители языка и спрос на язык. Например, у тверских карелов.
На тренинг в Лихославле для взрослых активистов пришла группа школьников с учителями. Дети не говорили на карельском, но заинтересовались нашим тренингом и попросились в нем поучаствовать. И когда они начали рисовать комиксы, мы заметили, что многие учителя знают карельский, потому что они шепотом подсказывали детям, как сказать какое-то слово или фразу по-карельски. Но вслух никто из учителей так и не заговорил, они сильно смущались. Тем более они смущаются учить языку.
«Надежды на сохранение малых языков очень призрачные»
— [В разных регионах России] ситуация с коренными языками очень разная. Как сравнить удмуртский, на котором говорят сотни тысяч человек, и диалекты саамского, на которых говорят от нескольких сотен до пары десятков человек? У удмуртского языка статус государственного, а некоторые диалекты саамского вообще никем и никак не признаны. С другой стороны, в Финляндии есть показательные примеры: инари-саамы и скольт-саамы сумели возродить свои языки и начать их использовать в повседневном общении. Им помогла технология «языковых гнезд», когда дети с детского сада и потом в школе учатся и общаются со взрослыми на родном языке. Кстати, такая же технология применяется в Карелии, в Ведлозере, в Доме карельского языка. Это вообще уникальная для России история, которой многие из активистов из других регионов по-хорошему завидуют.
Самая большая проблема в сохранении языков — это временной разрыв с момента, когда молодой человек уезжает из языковой среды (например, из деревни в город на учебу) и до момента, когда (и если) он возвращается в родную деревню через много лет, вспомнив о своей идентичности. Очень часто оказывается, что возвращаться поздно или некуда. Каждый раз, когда мы проводим наши тренинги и семинары, люди рисуют эти истории, и они очень трагичны.
В целом же, хоть и не хочется это признавать, надежды на сохранение самых «малых» языков очень призрачные. Хотя позитивная тенденция тоже есть: молодые люди начинают применять современные технологии для развития коренных языков. Создают сайты, виртуальные клавиатуры или разделы Википедии на коренных языках.
Многое зависит и от позиции государства. Карельский язык в Финляндии обладает статусом малого языка, и государство какую-то поддержку оказывает. Но ситуация переменчива. Например, у саамов до этого года тоже был свой языковой центр, который получал госсубсидии. Но год назад финское правительство урезало финансирование, и центр закрылся. Мы все надеемся на то, что новое правительство изменит эту ситуацию.
В России поддержка собственного «малого» языка зачастую рассматривается как угроза. Это же просто часть идентичности и вовсе не означает, что носители языка будут угрозой для доминирующей культуры. Но порой тебе разрешено танцевать и носить костюм, а развивать язык — это уже лишнее. Впрочем, лично я не встречала никаких препятствий своей деятельности. Мы же занимаемся творчеством, искусством.
История карельского языка в Финляндии трагична. Те сотни тысяч жителей Ладожской Карелии, которые были эвакуированы в Финляндию после Зимней войны [советско-финляндская война 1939–1940 годов], здесь воспринимались не как переселенцы, а как беженцы. Поэтому и статус языка был соответствующий: на нем попросту стеснялись говорить, он не преподавался в школах, не передавался из поколения в поколение и постепенно умер как язык повседневного общения. До сих пор есть люди, которые говорят на карельском как на родном языке, в том числе с детьми, но это исключения. Большинство людей в Финляндии, я полагаю, вообще не подозревают о существовании карельского языка как такового или в лучшем случае рассматривают его как диалект финского.
Анна ВОРОНКОВА:
Родная идентичность сильнее всего, что говорят по телевизору
Родная идентичность сильнее всего, что говорят по телевизору
Анна — переводчик с финского, окончила МГУ, живет в Москве
Анна Воронкова
«Я думала, что финно-угорские языки у нас мертвые. Я ошибалась»
— О существовании финно-угорских языков в России я знала, но, если честно, думала, что они уже умерли — наверное, потому что у нас, в Москве и Питере, так это подается. Гораздо престижнее ведь изучать финский, эстонский, венгерский, чтобы найти потом работу. В 2015 году Санна Хукканен пригласила меня в Петрозаводск на мастер-класс в издательстве «Периодика» для тех, кто использует карельский или вепсский языки в своей работе. Тогда я поняла, что мой кругозор лингвиста гораздо уже, чем у студентов, которые на первом курсе говорят по-фински лучше, чем я. Их родной язык — карельский, и они лучше понимают многие закономерности. После той встречи я сказала Санне: «Есть и другие финно-угорские языки в России, давай попробуем и для них провести такие мастер-классы». Было интересно узнать, на каких языках у нас говорят. И мы поехали в Удмуртию. В посольстве Финляндии нам дали контакты и помогли оплатить дорожные расходы.
Потом Санна подала заявку на грант Kone Foundation, который мы сразу получили и за счет него ездили по регионам. На местах организаторы предоставляли площадки и собирали людей, которые работают с национальными языками.
На мастер-классах мы анализируем готовые комиксы и задаем три вопроса: что хотел сказать автор, кому он это хотел сказать и что ему удалось. Важно создать комикс именно из четырех картинкок — это хороший формат для выставки А3, комиксы можно уложить в книжку. Все комиксы черно-белые, чтобы можно было сэкономить деньги, ксерокопируя и распечатывая их дома или на работе. У нас есть пособие, которое можно бесплатно скачать.
— О существовании финно-угорских языков в России я знала, но, если честно, думала, что они уже умерли — наверное, потому что у нас, в Москве и Питере, так это подается. Гораздо престижнее ведь изучать финский, эстонский, венгерский, чтобы найти потом работу. В 2015 году Санна Хукканен пригласила меня в Петрозаводск на мастер-класс в издательстве «Периодика» для тех, кто использует карельский или вепсский языки в своей работе. Тогда я поняла, что мой кругозор лингвиста гораздо уже, чем у студентов, которые на первом курсе говорят по-фински лучше, чем я. Их родной язык — карельский, и они лучше понимают многие закономерности. После той встречи я сказала Санне: «Есть и другие финно-угорские языки в России, давай попробуем и для них провести такие мастер-классы». Было интересно узнать, на каких языках у нас говорят. И мы поехали в Удмуртию. В посольстве Финляндии нам дали контакты и помогли оплатить дорожные расходы.
Потом Санна подала заявку на грант Kone Foundation, который мы сразу получили и за счет него ездили по регионам. На местах организаторы предоставляли площадки и собирали людей, которые работают с национальными языками.
На мастер-классах мы анализируем готовые комиксы и задаем три вопроса: что хотел сказать автор, кому он это хотел сказать и что ему удалось. Важно создать комикс именно из четырех картинкок — это хороший формат для выставки А3, комиксы можно уложить в книжку. Все комиксы черно-белые, чтобы можно было сэкономить деньги, ксерокопируя и распечатывая их дома или на работе. У нас есть пособие, которое можно бесплатно скачать.
«Мы поняли, что нам нужны села, потому что именно там живые
истории»
— Главная цель проекта — поддержать деятельность тех, кто старается сохранить родной язык. Мы познакомились с уникальными людьми, которые очень любят свое дело. Для меня, как для филолога, было очень интересно видеть, что родная идентичность гораздо сильнее, чем все, что говорят по телевизору. Интересно было знакомиться с «низовыми» инициативами, когда люди сами создают проекты. Это вдохновляет.
Когда мы приехали в Ханты-Мансийск на конференцию финно-угорских народов, город оказался совершенно пустым для нас, не было ни ханты, ни манси. Нас просто пофотографировали, взяли интервью, а на мастер-класс не пришел никто, не было даже самого организатора. Мы сидели посреди пустого университета и вдруг увидели группу детей и женщин. Оказалось, что это театральный проект из села Казым. Они рассказали, что ехали тысячу километров, чтобы попасть на наш мастер-класс. Тогда нам нарисовали первые четыре комикса на хантыйском. Это были дети, которые учатся в интернате. Их желание прийти на мастер-класс, их реальные истории очень запали в душу. На следующий год мы поехали уже в Казым, минуя Ханты-Мансийск. И попали как раз на летнее детское стойбище — это типа лагеря, где используют национальные игры и приучают к национальной культуре, ставят спектакли с режиссерами из разных городов и стран.
Мы поняли, что нам нужны села, потому что именно там живые истории, контакт человека с языком более естественный.
Было очень сложно попасть к саами. Нам помогла Валентина Совкина, председатель Саамского парламента Кольского полуострова. В результате мы смогли пообщаться с норвежскими и финскими саами. Интересно, что они пишут на латинице, а русские саами — на кириллице, существует языковой барьер. Кроме того, есть психологическая и информационная дистанция, особенно в связи с тем, что говорят в новостях по телевизору. Когда финские саами видят выставку комиксов, они понимают, что там написаны те же самые слова, но другими знаками. Сначала они напряженно к ним подходят, делают усилие, чтобы прочитать даже слово тӣррв («привет»). Но когда все-таки прочитают, им от этого так хорошо становится! И хотя кириллица кажется непреодолимым барьером, тем не менее язык способствует объединению народов.
— Главная цель проекта — поддержать деятельность тех, кто старается сохранить родной язык. Мы познакомились с уникальными людьми, которые очень любят свое дело. Для меня, как для филолога, было очень интересно видеть, что родная идентичность гораздо сильнее, чем все, что говорят по телевизору. Интересно было знакомиться с «низовыми» инициативами, когда люди сами создают проекты. Это вдохновляет.
Когда мы приехали в Ханты-Мансийск на конференцию финно-угорских народов, город оказался совершенно пустым для нас, не было ни ханты, ни манси. Нас просто пофотографировали, взяли интервью, а на мастер-класс не пришел никто, не было даже самого организатора. Мы сидели посреди пустого университета и вдруг увидели группу детей и женщин. Оказалось, что это театральный проект из села Казым. Они рассказали, что ехали тысячу километров, чтобы попасть на наш мастер-класс. Тогда нам нарисовали первые четыре комикса на хантыйском. Это были дети, которые учатся в интернате. Их желание прийти на мастер-класс, их реальные истории очень запали в душу. На следующий год мы поехали уже в Казым, минуя Ханты-Мансийск. И попали как раз на летнее детское стойбище — это типа лагеря, где используют национальные игры и приучают к национальной культуре, ставят спектакли с режиссерами из разных городов и стран.
Мы поняли, что нам нужны села, потому что именно там живые истории, контакт человека с языком более естественный.
Было очень сложно попасть к саами. Нам помогла Валентина Совкина, председатель Саамского парламента Кольского полуострова. В результате мы смогли пообщаться с норвежскими и финскими саами. Интересно, что они пишут на латинице, а русские саами — на кириллице, существует языковой барьер. Кроме того, есть психологическая и информационная дистанция, особенно в связи с тем, что говорят в новостях по телевизору. Когда финские саами видят выставку комиксов, они понимают, что там написаны те же самые слова, но другими знаками. Сначала они напряженно к ним подходят, делают усилие, чтобы прочитать даже слово тӣррв («привет»). Но когда все-таки прочитают, им от этого так хорошо становится! И хотя кириллица кажется непреодолимым барьером, тем не менее язык способствует объединению народов.
«Мало ценят людей, которые говорят на родном языке помимо русского»
— Мы сталкивались с административными проблемами. Наши контакты — это активисты. И если они уходят на административные или государственные должности, то побаиваются участвовать в международных проектах. Найти тех, кто не боится, сложно. Например, так случилось с нашим контактом в Мордовии. Но потом через соцсети мы вышли на электрика, который работает в Подмосковье, и он нам дал самые лучшие контакты в деревне, где живут эрзяне. Так что языковой активист не обязательно должен быть преподавателем. Он может работать электриком (по-разному судьба складывается) или кем-то еще — главное, что он любит и знает язык.
Мы просили местных организаторов, чтобы нам собирали людей, которые действительно неравнодушны к языку. Были случаи, когда, например, работники библиотеки думали, что они нам или кому-то еще что-то должны. И комиксы получались не про свой язык, не про себя, а про «работу пионерской организации». Иногда очень сложно открыть местных, может, доверия не хватает. Люди не думают, что кому-то может быть интересен их язык и культура. А бывает, что человек разочаровался в своем деле: язык знает, но не верит, что это кому-то нужно. К сожалению, никто не ценит людей, которые говорят на родном языке, никто не говорит им: «Какие вы крутые, какие молодцы, вы лучшие».
Финансирование проекта уже завершилось. Если нас приглашают, мы с удовольствием едем, но уже за счет принимающей стороны. Итоговый семинар состоялся в апреле в Петербурге, куда мы смогли вывезти наших самых активных участников. В июле едем на языковой фестиваль в Норвегию, там будет мастер-класс для преподавателей северносаамского языка и выставка комиксов. Главной станет часть выставки с разными саамскими языками. Мы хотим сделать их видимыми, это самое важное. В России тоже проходят выставки в разных городах.
Когда только появились первые комиксы, мы начали их возить — куда ехали, там и показывали: в саранском университете, у тверских карелов в Лихославле, в музее водской культуры в Ленобласти.
Еще у нас выпущены открытки-комиксы, которые рисовали учителя, и разработан сайт. Сейчас мы работаем над макетом книги по итогам проекта. Сложно включить все комиксы, связанные с языками и культурой, чтобы никого не обидеть. Планируется, что она выйдет на трех языках — русском, финском и английском — за счет финского издательства.
— Мы сталкивались с административными проблемами. Наши контакты — это активисты. И если они уходят на административные или государственные должности, то побаиваются участвовать в международных проектах. Найти тех, кто не боится, сложно. Например, так случилось с нашим контактом в Мордовии. Но потом через соцсети мы вышли на электрика, который работает в Подмосковье, и он нам дал самые лучшие контакты в деревне, где живут эрзяне. Так что языковой активист не обязательно должен быть преподавателем. Он может работать электриком (по-разному судьба складывается) или кем-то еще — главное, что он любит и знает язык.
Мы просили местных организаторов, чтобы нам собирали людей, которые действительно неравнодушны к языку. Были случаи, когда, например, работники библиотеки думали, что они нам или кому-то еще что-то должны. И комиксы получались не про свой язык, не про себя, а про «работу пионерской организации». Иногда очень сложно открыть местных, может, доверия не хватает. Люди не думают, что кому-то может быть интересен их язык и культура. А бывает, что человек разочаровался в своем деле: язык знает, но не верит, что это кому-то нужно. К сожалению, никто не ценит людей, которые говорят на родном языке, никто не говорит им: «Какие вы крутые, какие молодцы, вы лучшие».
Финансирование проекта уже завершилось. Если нас приглашают, мы с удовольствием едем, но уже за счет принимающей стороны. Итоговый семинар состоялся в апреле в Петербурге, куда мы смогли вывезти наших самых активных участников. В июле едем на языковой фестиваль в Норвегию, там будет мастер-класс для преподавателей северносаамского языка и выставка комиксов. Главной станет часть выставки с разными саамскими языками. Мы хотим сделать их видимыми, это самое важное. В России тоже проходят выставки в разных городах.
Когда только появились первые комиксы, мы начали их возить — куда ехали, там и показывали: в саранском университете, у тверских карелов в Лихославле, в музее водской культуры в Ленобласти.
Еще у нас выпущены открытки-комиксы, которые рисовали учителя, и разработан сайт. Сейчас мы работаем над макетом книги по итогам проекта. Сложно включить все комиксы, связанные с языками и культурой, чтобы никого не обидеть. Планируется, что она выйдет на трех языках — русском, финском и английском — за счет финского издательства.
«Многообразие языков поможет смягчить образ России»
— Есть риск, что в Международный год языков коренных народов [ООН объявила им 2019 год] многие события пройдут для галочки. Мне кажется, надо приложить максимум усилий, чтобы показать за рубежом, какие языки у нас есть. У России негативный образ на Западе — страны-агрессора. Многообразие наших языков — финно-угорских, тюркских и многих других — смягчило бы образ страны, сделало бы его более гуманным, пробудило бы больший интерес к России у туристов. Мои друзья-иностранцы, когда есть возможность, предпочитают ездить в национальные республики, покупать там сувениры на национальных языках — открытки, магнитики, чашки — и их дарить своим друзьям и родственникам.
Если бы меня спросили, что делать в Международный год языков коренных народов, я бы сказала, что любая конференция по языкам должна сопровождаться выставкой комиксов. Она не занимает пространство, но делает интересным фон, и видно, что языки, алфавиты, слова, сюжеты — все разные, их можно сравнивать. Я бы приглашала молодые коллективы, которые выступают на национальных языках, чтобы показать, что это культура не только старшего поколения, но и молодежи.
— Есть риск, что в Международный год языков коренных народов [ООН объявила им 2019 год] многие события пройдут для галочки. Мне кажется, надо приложить максимум усилий, чтобы показать за рубежом, какие языки у нас есть. У России негативный образ на Западе — страны-агрессора. Многообразие наших языков — финно-угорских, тюркских и многих других — смягчило бы образ страны, сделало бы его более гуманным, пробудило бы больший интерес к России у туристов. Мои друзья-иностранцы, когда есть возможность, предпочитают ездить в национальные республики, покупать там сувениры на национальных языках — открытки, магнитики, чашки — и их дарить своим друзьям и родственникам.
Если бы меня спросили, что делать в Международный год языков коренных народов, я бы сказала, что любая конференция по языкам должна сопровождаться выставкой комиксов. Она не занимает пространство, но делает интересным фон, и видно, что языки, алфавиты, слова, сюжеты — все разные, их можно сравнивать. Я бы приглашала молодые коллективы, которые выступают на национальных языках, чтобы показать, что это культура не только старшего поколения, но и молодежи.
Мария ИГУШЕВА:
Потому что все любят комиксы
Потому что все любят комиксы
Марии Игушевой 27 лет, закончила Сыктывкарский государственный университет, сейчас работает редактором в газете «Йӧлӧга», которая выходит на
коми языке
Мария Игушева
«Стесняются общаться на родном языке»
— В 2015–2016 годах мы выпускали на страницах нашей газеты и в социальных сетях комиксы, которые рисовали выпускники местной Гимназии искусств. Основанные на мифологии коми, они получились очень красивыми, яркими, и необычными. Эти работы заметила организатор проекта Анна Воронкова, она сама связалась с нами и познакомила с «Живым языком», рассказала о комиксах на национальных языках в других регионах и пригласила поучаствовать в мастер-классах и организации их в Сыктывкаре и в Богородске. Мы оказали посильную помощь всей редакцией газеты: искали активистов, учителей, студентов, всех, кому было бы интересно и полезно побывать на мастер-классе. Нашли помещение, организовали заселение, встречали в аэропорту — типичная организаторская работа.
На мастер-классы собирают группы примерно по десять человек. Сначала идет ознакомительная часть — Санна Хукканен, одна из организаторов проекта, рассказывает кратко историю его создания и почему выбор пал именно на комиксы. Затем объясняет, как выбрать историю для комикса, выделить основные моменты, ведь у участников есть только четыре кадра, чтобы донести свою мысль. Показывает элементы, помогающие раскрыть эмоции и движения персонажей, рассказывает про рисованные элементы, характерные для комиксов. После начинается раскадровка — Санна смотрит черновики, корректирует их и дает советы, и только затем уже рисуем на большом формате. Заканчивается мастер-класс обсуждением работы и выдачей методичек со всей необходимой информацией. Так что уметь рисовать совсем не обязательно!
Знаю, что есть учителя, которые после делали подобные комиксы на уроках коми литературы по произведениям, и у них все отлично получилось. Комиксы оцифровываются сразу после мастер-класса (мы их публиковали в нашей газете со статьей о мероприятии), а оригиналы работ выставляют на выставках, семинарах и форумах, связанных с языком.
Мне самой понравилось очень! «Живой язык» цепляет своей современностью, потому что комиксы любят все, да к тому же они связаны и с творчеством, и с родным языком. Думаю, возможность креативить и показывать свои работы другим привлекает молодежь сильнее всего. Санна и Анна не остановились на обычных комиксах — они начали делать открытки и раздавать на своих мастер-классах.
Мы до сих пор следим за проектом и освещаем его в нашей газете, потому что многие считают, что коми язык умирает, но это не так, и мы пытаемся доказать обратное. Такой интересный проект лишний раз это подтверждает. В республике, к примеру, мало молодежи говорит на коми — после переезда из сел в города многие стесняются общаться на родном языке, будто это не модно и никому не нужно. Я лишь на пятом курсе университета узнала, что мой одногруппник тоже умеет говорить на коми языке. В моей родной школе, в селе Большелуг, коми и русский язык остаются наравне, изучаются совместно друг с другом, в то время как во многих школах по всей республике отказались от углубленного изучения национального языка в пользу краеведения. «Живой язык» дает учителям возможность привнести в уроки что-то новое, сделать их интереснее для детей, а наша редакция старается давать информацию, которая поможет им в работе.
— В 2015–2016 годах мы выпускали на страницах нашей газеты и в социальных сетях комиксы, которые рисовали выпускники местной Гимназии искусств. Основанные на мифологии коми, они получились очень красивыми, яркими, и необычными. Эти работы заметила организатор проекта Анна Воронкова, она сама связалась с нами и познакомила с «Живым языком», рассказала о комиксах на национальных языках в других регионах и пригласила поучаствовать в мастер-классах и организации их в Сыктывкаре и в Богородске. Мы оказали посильную помощь всей редакцией газеты: искали активистов, учителей, студентов, всех, кому было бы интересно и полезно побывать на мастер-классе. Нашли помещение, организовали заселение, встречали в аэропорту — типичная организаторская работа.
На мастер-классы собирают группы примерно по десять человек. Сначала идет ознакомительная часть — Санна Хукканен, одна из организаторов проекта, рассказывает кратко историю его создания и почему выбор пал именно на комиксы. Затем объясняет, как выбрать историю для комикса, выделить основные моменты, ведь у участников есть только четыре кадра, чтобы донести свою мысль. Показывает элементы, помогающие раскрыть эмоции и движения персонажей, рассказывает про рисованные элементы, характерные для комиксов. После начинается раскадровка — Санна смотрит черновики, корректирует их и дает советы, и только затем уже рисуем на большом формате. Заканчивается мастер-класс обсуждением работы и выдачей методичек со всей необходимой информацией. Так что уметь рисовать совсем не обязательно!
Знаю, что есть учителя, которые после делали подобные комиксы на уроках коми литературы по произведениям, и у них все отлично получилось. Комиксы оцифровываются сразу после мастер-класса (мы их публиковали в нашей газете со статьей о мероприятии), а оригиналы работ выставляют на выставках, семинарах и форумах, связанных с языком.
Мне самой понравилось очень! «Живой язык» цепляет своей современностью, потому что комиксы любят все, да к тому же они связаны и с творчеством, и с родным языком. Думаю, возможность креативить и показывать свои работы другим привлекает молодежь сильнее всего. Санна и Анна не остановились на обычных комиксах — они начали делать открытки и раздавать на своих мастер-классах.
Мы до сих пор следим за проектом и освещаем его в нашей газете, потому что многие считают, что коми язык умирает, но это не так, и мы пытаемся доказать обратное. Такой интересный проект лишний раз это подтверждает. В республике, к примеру, мало молодежи говорит на коми — после переезда из сел в города многие стесняются общаться на родном языке, будто это не модно и никому не нужно. Я лишь на пятом курсе университета узнала, что мой одногруппник тоже умеет говорить на коми языке. В моей родной школе, в селе Большелуг, коми и русский язык остаются наравне, изучаются совместно друг с другом, в то время как во многих школах по всей республике отказались от углубленного изучения национального языка в пользу краеведения. «Живой язык» дает учителям возможность привнести в уроки что-то новое, сделать их интереснее для детей, а наша редакция старается давать информацию, которая поможет им в работе.
«Ключ ко всему»
— Виден и интерес людей других национальностей к культурным аспектам коми языка. В Сыктывкаре, в столице республики, влияние коренных народов проявляется в дизайне, в книгах и архитектуре, даже в рекламе постоянно появляются коми-орнамент, герои фольклора и мифологии. Это очень важно, в этом и проявляется уважение к языку, когда жители, сами не причастные от рождения к местной культуре, все равно знают и помнят о традициях народа.
Язык, как бы это пафосно ни звучало, является ключом к нашему народу. Литература, мифология, рассказы, проза, поэзия — на этом всем и держатся коми и остальные языки. Если не будет языка, то и не будет ключа ко всем этим самобытным вещам, и тогда они просто пропадут.
Здесь должно играть важную роль само государство, поддерживать национальные языки и их сохранение. В Сыктывкаре есть финансирование сферы языка, например, проект «Финно-угорская лаборатория», который привносит коми язык в интернет. Словари, уроки для начинающих, всевозможные интерактивные материалы, программы, раскладка клавиатуры на коми языке — масса вещей, которые сложно сделать технически самостоятельно, но которые помогают языку быть современным.
Меня радует, что в повседневной жизни я все чаще начала встречать родную речь. Я могу просто ехать в Сыктывкаре в автобусе и слышать, как люди общаются друг с другом на коми, или могу поговорить с продавщицей в магазине. Даже в кинотеатрах иногда слышу. И это не просто бабушки или дедушки, а молодые люди, которые обсуждают учебу, друзей, погоду и все остальное.
Коми — мой родной язык, и хотя я давно живу в Сыктывкаре, его в моей жизни все же больше, чем русского. Я говорю по коми с родителями, друзьями, с коллегами, читаю, пишу, думаю. И мне кажется, это не должно удивлять, вызывать гордость или, наоборот, стыд, это просто нормально.
— Виден и интерес людей других национальностей к культурным аспектам коми языка. В Сыктывкаре, в столице республики, влияние коренных народов проявляется в дизайне, в книгах и архитектуре, даже в рекламе постоянно появляются коми-орнамент, герои фольклора и мифологии. Это очень важно, в этом и проявляется уважение к языку, когда жители, сами не причастные от рождения к местной культуре, все равно знают и помнят о традициях народа.
Язык, как бы это пафосно ни звучало, является ключом к нашему народу. Литература, мифология, рассказы, проза, поэзия — на этом всем и держатся коми и остальные языки. Если не будет языка, то и не будет ключа ко всем этим самобытным вещам, и тогда они просто пропадут.
Здесь должно играть важную роль само государство, поддерживать национальные языки и их сохранение. В Сыктывкаре есть финансирование сферы языка, например, проект «Финно-угорская лаборатория», который привносит коми язык в интернет. Словари, уроки для начинающих, всевозможные интерактивные материалы, программы, раскладка клавиатуры на коми языке — масса вещей, которые сложно сделать технически самостоятельно, но которые помогают языку быть современным.
Меня радует, что в повседневной жизни я все чаще начала встречать родную речь. Я могу просто ехать в Сыктывкаре в автобусе и слышать, как люди общаются друг с другом на коми, или могу поговорить с продавщицей в магазине. Даже в кинотеатрах иногда слышу. И это не просто бабушки или дедушки, а молодые люди, которые обсуждают учебу, друзей, погоду и все остальное.
Коми — мой родной язык, и хотя я давно живу в Сыктывкаре, его в моей жизни все же больше, чем русского. Я говорю по коми с родителями, друзьями, с коллегами, читаю, пишу, думаю. И мне кажется, это не должно удивлять, вызывать гордость или, наоборот, стыд, это просто нормально.
7 ФАКТОВ О КОМИ
Население
По итогам переписи 1959 года, в республике было 245357 коми, по итогам переписи 2010 года — 202348.
Всего в России представителей коми национальности в 1959 году было 336,3 тыс., в 2010 — 228,2 тыс. Представители коми живут в 19 из 20 муниципальных образований республики, в 17 городах и областях Российской Федерации и на территории Украины.
Всего в России представителей коми национальности в 1959 году было 336,3 тыс., в 2010 — 228,2 тыс. Представители коми живут в 19 из 20 муниципальных образований республики, в 17 городах и областях Российской Федерации и на территории Украины.
Коренные жители
Коренными жителями Коми считаются коми-зыряне — финно-угорский народ, о котором впервые упоминается в письменных источниках I века до н.э.
Письменность
Дpeвниe кoми писали рунами (пасами), их вырезали на дощечках.
Первую азбуку для коми нaпиcaл Cтeфaн Пepмcкий, зa ocнoвy он взял кириллицу, но ее вытеснила письменность на основе русского алфавита. C 1920 гoдa cтaли пpимeнять aлфaвит лингвиcта Bacилия Moлoдцoва. Попытка в 1930 гoдy пepeвecти языки кoми нa лaтиницy успехом не увенчалась.
Современный коми алфавит включает в себя все буквы русского алфавита, а также «ӧ» и «і».
Первую азбуку для коми нaпиcaл Cтeфaн Пepмcкий, зa ocнoвy он взял кириллицу, но ее вытеснила письменность на основе русского алфавита. C 1920 гoдa cтaли пpимeнять aлфaвит лингвиcта Bacилия Moлoдцoва. Попытка в 1930 гoдy пepeвecти языки кoми нa лaтиницy успехом не увенчалась.
Современный коми алфавит включает в себя все буквы русского алфавита, а также «ӧ» и «і».
Диалекты
В структуре коми языка 3 наречия (коми-язьвинский, коми-зырянский и коми-пермяцкий) и 10 диалектов.
Статус
8 мая 1992 года Верховный Совет Республики под председательством Юрия Спиридонова принял закон «О государственных языках Республики Коми»: ими
признаны русский и коми.
Право выбора
В 2011 году в Коми ввели обязательное изучение второго государственного языка в школах. С 2018 года у родителей есть право выбирать, учить ли их
детям коми язык или нет.
Буква в камне
В 2011 году в Сыктывкаре открыли памятник букве коми алфавита Ö.
Элина ПОТАПОВА:
Сегодня на улицах редко услышишь
карельский язык
Сегодня на улицах редко услышишь
карельский язык
Элина Потапова — журналист газеты «Oma Mua», которая выходит на карельском языке в петрозаводском издательстве «Периодика». Газета публикует
комиксы, созданные участниками проекта
Элина Потапова
Карельское лето как повод для комикса
— К проекту «Финно-угорские комиксы» я присоединилась в 2017 году: весной Анна Воронкова пригласила нас в Москву на круглый стол по проблемам сохранения языков, а осенью большой мастер-класс прошел уже в Доме карельского языка в селе Ведлозеро. Тогда я и погрузилась в тему. Потом тоже проводила мастер-классы: один в прошлом году в карельском поселке Эссойла и два — в Петрозаводске, в рамках проекта «Народная школа коренных народов Карелии» общественной организации «Невонд» для студентов и пенсионеров.
Комиксы — интересный способ привлечь внимание к языку. Это простой формат, но для газеты — самое то. Они интересны людям разного возраста: и молодым, и пожилым.
Особенно классно получается, когда человек умеет рисовать. Хотя в этом деле все-таки важно не столько умение рисовать, сколько владение языком. Я сама, скажу честно, не умею рисовать и на мастер-классах больше рассказываю о том, как комиксы помогают популяризировать язык. Самое сложное — это придумать, о чем будет комикс, ведь у тебя всего четыре слайда.
В газете мы публикуем комиксы с 2017 года. Сюжеты самые разные: шутки, события, праздники. В прошлом году, например, июнь выдался не очень, и родился комикс про котика и короткое карельское лето.
В апреле в Петербурге прошел заключительный семинар по проекту. Мы рассказали, что интересного в плане сохранения языка проходит в регионах, и, конечно, рисовали. Появилась даже идея создать единого финно-угорского героя и создать про него один большой комикс.
— К проекту «Финно-угорские комиксы» я присоединилась в 2017 году: весной Анна Воронкова пригласила нас в Москву на круглый стол по проблемам сохранения языков, а осенью большой мастер-класс прошел уже в Доме карельского языка в селе Ведлозеро. Тогда я и погрузилась в тему. Потом тоже проводила мастер-классы: один в прошлом году в карельском поселке Эссойла и два — в Петрозаводске, в рамках проекта «Народная школа коренных народов Карелии» общественной организации «Невонд» для студентов и пенсионеров.
Комиксы — интересный способ привлечь внимание к языку. Это простой формат, но для газеты — самое то. Они интересны людям разного возраста: и молодым, и пожилым.
Особенно классно получается, когда человек умеет рисовать. Хотя в этом деле все-таки важно не столько умение рисовать, сколько владение языком. Я сама, скажу честно, не умею рисовать и на мастер-классах больше рассказываю о том, как комиксы помогают популяризировать язык. Самое сложное — это придумать, о чем будет комикс, ведь у тебя всего четыре слайда.
В газете мы публикуем комиксы с 2017 года. Сюжеты самые разные: шутки, события, праздники. В прошлом году, например, июнь выдался не очень, и родился комикс про котика и короткое карельское лето.
В апреле в Петербурге прошел заключительный семинар по проекту. Мы рассказали, что интересного в плане сохранения языка проходит в регионах, и, конечно, рисовали. Появилась даже идея создать единого финно-угорского героя и создать про него один большой комикс.
Как полюбить язык
— Сегодня на улицах городов Карелии редко услышишь карельский язык. На мой взгляд, в чем-то виновато старшее поколение. Мой родной язык — русский, хотя по папиной линии у меня все карелы, а по маминой — вепсы. Но вепсского языка я в детстве не слышала совсем, а карельский — иногда. Папа с бабушкой в деревне говорили по-карельски, но я не понимала их, раздражалась. Я выучила язык, только когда поступила в Петрозаводский госуниверситет на факультет прибалтийско-финской филологии и культуры [в 2013 году вошел в состав филфака в виде кафедры].
Сейчас уже сложно судить о том, почему меня не обучили карельскому в семье или не отправили в финно-угорскую школу. А о том, что дедушка говорил по-вепсски, я вообще узнала только через несколько лет после его смерти. Почему он не научил языку мою маму? Одна из причин может быть в том, что у того поколения национальный язык ассоциировался с деревней, и молодежь, переезжая в города, таким образом дистанцировалась. В результате прервалась связь поколений.
Говоря о проблемах сохранения карельского языка, обычно вспоминают, что у него нет статуса государственного [по закону «О языках народов Российской Федерации», алфавиты государственного языка РФ и государственных языков республик строятся на графической основе кириллицы, а карельская письменность основана на латинице]. Но не думаю, что статус кардинально бы изменил ситуацию. Самое главное — это желание жителей знать язык. Статус даст больше возможностей, но он не заставит полюбить язык.
Еще одна проблема — это сфера применения языка для выпускников школы и тем более вуза: для специалистов со знанием карельского у нас немного рабочих мест.
— Сегодня на улицах городов Карелии редко услышишь карельский язык. На мой взгляд, в чем-то виновато старшее поколение. Мой родной язык — русский, хотя по папиной линии у меня все карелы, а по маминой — вепсы. Но вепсского языка я в детстве не слышала совсем, а карельский — иногда. Папа с бабушкой в деревне говорили по-карельски, но я не понимала их, раздражалась. Я выучила язык, только когда поступила в Петрозаводский госуниверситет на факультет прибалтийско-финской филологии и культуры [в 2013 году вошел в состав филфака в виде кафедры].
Сейчас уже сложно судить о том, почему меня не обучили карельскому в семье или не отправили в финно-угорскую школу. А о том, что дедушка говорил по-вепсски, я вообще узнала только через несколько лет после его смерти. Почему он не научил языку мою маму? Одна из причин может быть в том, что у того поколения национальный язык ассоциировался с деревней, и молодежь, переезжая в города, таким образом дистанцировалась. В результате прервалась связь поколений.
Говоря о проблемах сохранения карельского языка, обычно вспоминают, что у него нет статуса государственного [по закону «О языках народов Российской Федерации», алфавиты государственного языка РФ и государственных языков республик строятся на графической основе кириллицы, а карельская письменность основана на латинице]. Но не думаю, что статус кардинально бы изменил ситуацию. Самое главное — это желание жителей знать язык. Статус даст больше возможностей, но он не заставит полюбить язык.
Еще одна проблема — это сфера применения языка для выпускников школы и тем более вуза: для специалистов со знанием карельского у нас немного рабочих мест.
Нужен интересный продукт
— У нас есть общественные организации, которые стремятся сохранить родной язык, например, Дом карельского языка в Ведлозере, где создано «языковое гнездо» для дошкольников. Там дети разговаривают по-карельски.
В газете мы часто рассказываем о людях, которые учат карельский или говорят на нем. Например, недавно я писала о девушке в Москве, которая заинтересовалась карельскими культурой и языком и стала изучать их. Она преподает игру на гуслях и кантеле и даже записала по-карельски песню! А в Карелии жительница Сегежи создала свою фольклорную группу, и ее участники поют на карельском. Еще я писала об одной слушательнице курсов карельского языка. Она говорила в детстве, но родители умерли, постепенно все забылось. Язык ассоциируется у нее с родным домом, и ей захотелось освежить его в памяти. Это вообще характерно для представителей старшего поколения, которые приходят на курсы: многие понимают по-карельски, но не могут говорить или не умеют читать и писать. Но нельзя сказать, что большинство слушателей — это люди в возрасте. Примерно половину составляет молодежь. Было бы хорошо, если бы занятия проводились чаще, чем раз в неделю.
Чтобы заинтересовать молодежь, нужно делать интересный продукт, в том числе и в СМИ. Комиксы — хороший пример. Нужно больше интернет-проектов, мобильных приложений. В этом плане мне нравится Удмуртия. Там есть молодые писатели, музыканты, которые пишут, поют на родном языке. Они продвинутые, у них есть приложения, много информации в интернете, все по хэштегам можно найти. У нас это не так активно.
У нас в издательстве «Периодика» в 2018 году открылся Ресурсный языковой медиацентр карелов, вепсов и финнов. Здесь проходят мероприятия на национальных языках или тематические на русском: гимнастика на карельском, кулинарные и творческие мастер-классы, «Умная пятница» (это вечер коротких лекций). Мы стараемся все время придумывать что-то новое, чтобы показать, что изучать и знать язык — это интересно.
— У нас есть общественные организации, которые стремятся сохранить родной язык, например, Дом карельского языка в Ведлозере, где создано «языковое гнездо» для дошкольников. Там дети разговаривают по-карельски.
В газете мы часто рассказываем о людях, которые учат карельский или говорят на нем. Например, недавно я писала о девушке в Москве, которая заинтересовалась карельскими культурой и языком и стала изучать их. Она преподает игру на гуслях и кантеле и даже записала по-карельски песню! А в Карелии жительница Сегежи создала свою фольклорную группу, и ее участники поют на карельском. Еще я писала об одной слушательнице курсов карельского языка. Она говорила в детстве, но родители умерли, постепенно все забылось. Язык ассоциируется у нее с родным домом, и ей захотелось освежить его в памяти. Это вообще характерно для представителей старшего поколения, которые приходят на курсы: многие понимают по-карельски, но не могут говорить или не умеют читать и писать. Но нельзя сказать, что большинство слушателей — это люди в возрасте. Примерно половину составляет молодежь. Было бы хорошо, если бы занятия проводились чаще, чем раз в неделю.
Чтобы заинтересовать молодежь, нужно делать интересный продукт, в том числе и в СМИ. Комиксы — хороший пример. Нужно больше интернет-проектов, мобильных приложений. В этом плане мне нравится Удмуртия. Там есть молодые писатели, музыканты, которые пишут, поют на родном языке. Они продвинутые, у них есть приложения, много информации в интернете, все по хэштегам можно найти. У нас это не так активно.
У нас в издательстве «Периодика» в 2018 году открылся Ресурсный языковой медиацентр карелов, вепсов и финнов. Здесь проходят мероприятия на национальных языках или тематические на русском: гимнастика на карельском, кулинарные и творческие мастер-классы, «Умная пятница» (это вечер коротких лекций). Мы стараемся все время придумывать что-то новое, чтобы показать, что изучать и знать язык — это интересно.
7 ФАКТОВ О КАРЕЛЬСКОМ
Население
По данным переписи 1959 года, карелов в Карелии насчитывалось 85,5 тыс. По итогам всероссийской переписи населения 2010 года, в Карелии было 45 570 карелов при общей численности населения 643
548 человек. Родным назвали карельский язык 12369 карелов, русский — 33118 карелов. Владеют карельским языком в республике 19100 человек (16876 карелов, 1764 русских, 163 финнов).
Коренные жители
Коренные народы Карелии — карелы, вепсы и этнолокальные группы коренного русского населения. Вепсы включены в перечень малочисленных народов
Севера, Сибири и Дальнего Востока РФ.
Тверские карелы
В Тверской области проживают tverin karielazet — «тверские карелы». Это субэтнос карельского народа. Они говорят на тверском диалекте карельского
языка. Согласно Всероссийской переписи населения, в 2010 году тверских карелов было 7394 человека, из них 2455 владели карельским языком.
Письменность
Первый письменный текст на карельском языке был найден в новгородских раскопках — это заклинание от молнии на берестяной грамоте (XII–XIII вв.).
Отличительная особенность морфологии карельского языка — большое количество падежей (14–16)
Отличительная особенность морфологии карельского языка — большое количество падежей (14–16)
Наречия
В карельском языке различают три основные наречия: собственно-карельское, ливвиковское и людиковское. Первый наиболее близок к финскому языку,
последние два сложились в результате взаимодействия древневепсских и древнекарельских этнических групп Олонецкого перешейка.
Статус
Карелия — единственная республика в составе РФ, в которой язык титульного этноса не является государственным. Это связано с тем, что карельский
алфавит создан на основе латиницы, а не кириллицы.
Образование
Петрозаводский государственный университет — единственный в России университет, который готовит специалистов по карельскому, вепсскому и финскому
языкам одновременно. Студентам, изучающим карельский и вепсский языки, в ПетрГУ выплачивается дополнительная стипендия (3 тыс. руб.).
Предусмотрена ежемесячная доплата (1 тыс. руб.) преподавателям карельского, вепсского или финского языков.
Предусмотрена ежемесячная доплата (1 тыс. руб.) преподавателям карельского, вепсского или финского языков.
Валентина СОВКИНА:
Для возрождения саамского языка должны сложиться все пазлы
Для возрождения саамского языка должны сложиться все пазлы
Валентина Совкина возглавляет Кольское саамское радио. В 2010 году на первом заседании Саамского парламента Кольского полуострова была избрана
его председателем.
Валентина Совкина
«Мы погружаемся в словари»
— Я люблю рисовать и всегда хотела узнать, как создается комикс. С проектом «Живой язык» я познакомилась в интернете. Все началось с простого сообщения «ВКонтакте», мне предложили принять участие в проекте по сохранению финно-угорских языков.
Комикс — это маленькая история. Даже одно слово может рассказать эпизод из жизни. Этим проектом мы говорим через рисунок и слово. Наши комиксы участвуют в выставках, распространяются через брошюры, открытки, наклейки.
При этом для комикса не обязательно быть художником. Это как раз хорошо сочетается с изучением языка — огуречик-человечек говорит на саамском.
Задача проекта — научить как можно больше людей, чтобы они могли сами преподавать и распространять опыт. Комиксы в данном случае являются одним из методов познания языка. Чтобы правильно написать слово или фразу, мы погружаемся в словари, обращаемся к носителям языка. Приходится узнавать слово в разных гранях. Склонять, составлять фразы, использовать фольклор.
— Я люблю рисовать и всегда хотела узнать, как создается комикс. С проектом «Живой язык» я познакомилась в интернете. Все началось с простого сообщения «ВКонтакте», мне предложили принять участие в проекте по сохранению финно-угорских языков.
Комикс — это маленькая история. Даже одно слово может рассказать эпизод из жизни. Этим проектом мы говорим через рисунок и слово. Наши комиксы участвуют в выставках, распространяются через брошюры, открытки, наклейки.
При этом для комикса не обязательно быть художником. Это как раз хорошо сочетается с изучением языка — огуречик-человечек говорит на саамском.
Задача проекта — научить как можно больше людей, чтобы они могли сами преподавать и распространять опыт. Комиксы в данном случае являются одним из методов познания языка. Чтобы правильно написать слово или фразу, мы погружаемся в словари, обращаемся к носителям языка. Приходится узнавать слово в разных гранях. Склонять, составлять фразы, использовать фольклор.
«Если на нем говорят, значит, он будет жить»
— Я уверена, что на рисовании комиксов мы не остановимся. Это показало наше общение с организаторами проекта. Сначала они к нам приехали сами, по доброй воле. От нас надо было только собраться и найти помещение. Затем мы уже пригласили их целенаправленно и не только в Ловозеро, но и в села Ёна и Лопарская. Потом подключились саами из Норвегии и Финляндии.
Проект, конечно, нуждается в поддержке. Но не только финансовой. Очень многое зависит от руководителей учреждений, от их заинтересованности. Например, в Ёне откликнулась руководитель сельского дома культуры Татьяна Овчинникова. Было организовано помещение, но без отопления. Из соседнего города приехали представители художественной школы, ученики, местные жители. Было холодно, но все работали в течение пяти часов. Согревались чаем и юмором. Все можно организовать, если захотеть.
О том, чтобы саамский язык получил статус государственного, сегодня можно только мечтать. Саамов в Мурманской области всего 0,2 процента от общей численности населения. Республики и автономные округа могут на основании законодательных актов устанавливать официальный второй язык, а у нас даже закона нет о саамском языке. Наши желания не всегда совпадают с желаниями руководства региона и страны. Но не надо отчаиваться, надо проявлять инициативу.
Сегодня саамский язык преподают только в Ловозерском районе. За последние десять лет программа сократилась дальше некуда. Если раньше саамский язык преподавали в школе с первого по четвертый класс, то сегодня он остался только в первом классе. Осталось также преподавание в Северном национальном колледже, но только на первом курсе и всего 36 часов в год.
Я считаю, что необходимо начинать с семьи и с детского сада, и дальше по возрастающей. Чтобы в семье возродился язык, надо, чтобы были носители. А если их нет? Значит, надо создать фон звучания. Для этого и необходим региональный закон о языке, под который должен быть бюджет на сохранение, возрождение языка.
В сегодняшних реалиях не могу однозначно сказать, много ли шансов на возрождение саамского языка хоть в каком-то виде. Здесь должны сложится все пазлы: желание самих людей, поддержка государства, не просто для галочки, а реальная поддержка. От закона о саамском языке до создания своих средств массовой информации. Не секрет, что язык лучше учится, когда он звучит фоном. Если на нем говорят, значит он будет жить.
— Я уверена, что на рисовании комиксов мы не остановимся. Это показало наше общение с организаторами проекта. Сначала они к нам приехали сами, по доброй воле. От нас надо было только собраться и найти помещение. Затем мы уже пригласили их целенаправленно и не только в Ловозеро, но и в села Ёна и Лопарская. Потом подключились саами из Норвегии и Финляндии.
Проект, конечно, нуждается в поддержке. Но не только финансовой. Очень многое зависит от руководителей учреждений, от их заинтересованности. Например, в Ёне откликнулась руководитель сельского дома культуры Татьяна Овчинникова. Было организовано помещение, но без отопления. Из соседнего города приехали представители художественной школы, ученики, местные жители. Было холодно, но все работали в течение пяти часов. Согревались чаем и юмором. Все можно организовать, если захотеть.
О том, чтобы саамский язык получил статус государственного, сегодня можно только мечтать. Саамов в Мурманской области всего 0,2 процента от общей численности населения. Республики и автономные округа могут на основании законодательных актов устанавливать официальный второй язык, а у нас даже закона нет о саамском языке. Наши желания не всегда совпадают с желаниями руководства региона и страны. Но не надо отчаиваться, надо проявлять инициативу.
Сегодня саамский язык преподают только в Ловозерском районе. За последние десять лет программа сократилась дальше некуда. Если раньше саамский язык преподавали в школе с первого по четвертый класс, то сегодня он остался только в первом классе. Осталось также преподавание в Северном национальном колледже, но только на первом курсе и всего 36 часов в год.
Я считаю, что необходимо начинать с семьи и с детского сада, и дальше по возрастающей. Чтобы в семье возродился язык, надо, чтобы были носители. А если их нет? Значит, надо создать фон звучания. Для этого и необходим региональный закон о языке, под который должен быть бюджет на сохранение, возрождение языка.
В сегодняшних реалиях не могу однозначно сказать, много ли шансов на возрождение саамского языка хоть в каком-то виде. Здесь должны сложится все пазлы: желание самих людей, поддержка государства, не просто для галочки, а реальная поддержка. От закона о саамском языке до создания своих средств массовой информации. Не секрет, что язык лучше учится, когда он звучит фоном. Если на нем говорят, значит он будет жить.
|
|
|
7 ФАКТОВ О СААМСКОМ
Население
В Норвегии живут до 60 тыс. саамов (примерно 1% населения страны), в Швеции — около 20 тыс. (0,2%), в Финляндии — около 7 тыс. (0,1%), а в России
— не более 2 тыс. (0,2% от населения Мурманской области).
Словари
Самым полным саамско-русским словарем считает издание под редакцией Риммы Куруч. Он насчитывает 8 тыс. слов.
Языковые группы
Саамский язык представлен двумя основными группами: западной, распространенной на территории Норвегии, Швеции и Финляндии, и восточной, которая
охватывает Россию и часть восточной Финляндии.
300 активных
В России у саамских языков четыре диалекта. Изначально практически на всей центральной части Кольского полуострова говорили на кильдинском
диалекте, поэтому сейчас он сохранился лучше, чем остальные. В качестве родного кильдинский диалект саамского языка назвали около 700 человек, из них активных носителей около 300.
Вымирающие диалекты
Последний носитель бабинского диалекта саамского языка умер в 2003 году. На терском диалекте говорят всего около десятка человек, все они старше
50 лет.
Диалекты
Самый распространенный в мире диалект саамского языка — северо-саамский, который в основном используют в Норвегии и Финляндии. На нем говорят
примерно 20 тыс. человек.
У саамского языка около десяти различных диалектов, которые друг от друга отличаются очень сильно. Например, слово «здравствуйте» по-северосаамски — «bures», а на кильдинском — «тйррв». Слово «мальчик» по-северосаамски — это «bárdni», а на кильдинском — «па̄ррьща».
На нотозерском диалекте говорят в России и Финляндии (здесь около 300 носителей языка). Поэтому этот диалект описан лучше, чем другие.
У саамского языка около десяти различных диалектов, которые друг от друга отличаются очень сильно. Например, слово «здравствуйте» по-северосаамски — «bures», а на кильдинском — «тйррв». Слово «мальчик» по-северосаамски — это «bárdni», а на кильдинском — «па̄ррьща».
На нотозерском диалекте говорят в России и Финляндии (здесь около 300 носителей языка). Поэтому этот диалект описан лучше, чем другие.
Статус
Россия — единственная страна, где саамский язык не имеет статуса государственного. Полноценного преподавания саамского языка нет. Только 36 часов
на первом курсе для обучающихся в Северном национальном колледже.
