Из обращения:

«В ходе оперативных мероприятий сотрудниками ФСКН нарушена ст. 6 Европейской Конвенции „О защите прав человека и основных свобод“, из которой следует, что общественные интересы в борьбе против наркоторговли не могут оправдать использование доказательств, полученных в результате провокации правоохранительных органов. Полученные в ходе подобных действий правоохранительных органов результаты не могут в дальнейшем признаваться как доказательства, добытые законным путем».

Из материалов дела следует, что полицейские и сотрудники ФСКН неоднократно задерживали как продавцов, так и покупателей курительных смесей еще до того, как их продажа стала считаться незаконной. Однако после проверки с проведением специальных исследований распространители освобождались от какой-либо ответственности в связи с отсутствием в их действиях каких-либо правонарушений.

Правоохранители не стали пресекать деятельность ОПГ по распространению курительных смесей и после того, как 21 ноября 2010 года оборот производных метанона был запрещен к обороту в России (после этого курительные смеси стали продаваться под видом благовоний, в том числе для того, чтобы не получать лицензии на реализацию табачных изделий). Ничего не делалось и для того, чтобы заблокировать интернет-магазин, через который распространялись спайсы.

Вместо этого на протяжении полугода сотрудники полиции и ФСКН регулярно проводили «оперативно-розыскные мероприятия» для «установления» лиц, распространяющих запрещенные вещества, и источников поставок этих веществ, давно им известных. Закупки проводились у одних и тех же лиц, порой по несколько раз в день. Никакую новую, важную для следствия оперативную информацию ФСКН при этом не получала. Похоже, что десятки контрольных закупок проводились с одной целью — зафиксировать как можно больше «эпизодов противоправной деятельности в сфере незаконного оборота запрещенных веществ». Общеизвестно, что каждая контрольная закупка повышала показатели «эффективности» работы ФСКН.

Ни полиция, ни ФСКН не торопились выполнять свое главное предназначение — пресечь преступление. Многочисленные провокации (а что такое контрольная закупка, если не провокация?) на продажу спайсов привели к тому, что круг вовлеченных в незаконную деятельность молодых людей существенно расширился, что и позволило признать их всех участниками организованной преступной группы (ОПГ). В результате все, кто участвовал в реализации курительных смесей с декабря 2010 года по май 2011 года, получили обвинение в «умышленном покушении на незаконный сбыт наркотических средств в особо крупном размере в составе организованной группы». Отсюда — и такие большие сроки, и «строгий режим» отбывания наказания.

Из обращения:

«Кто такой Антон Горячев, которого другие осужденные называют организатором закупок и распространения спайсов? Почему он не проходил в деле даже в качестве свидетеля? Почему сторона обвинения намеренно не замечает его в уголовном деле? Почему организатор остался на свободе и не привлечен к уголовной ответственности? Кто он?»

В материалах дела есть множество документов, в которых упоминается некий Антон Горячев. Василий Щепетов, признанный судом организатором ОПГ, давал показания на Горячева: «Горячев Антон. Мы с ним скидывались и заказывали вещества для приготовления курительных смесей в 2010–2011 годах». Горячев также заказывал в Минюсте России экспертизы распространяемых курительных смесей. В материалах дела есть как запросы Горячева на проведение экспертизы, так и сами экспертизы, направленные Горячеву центром судебных экспертиз Минюста России. Есть там и документы, свидетельствующие о том, что следователь по особо важным делам карельского управления ФСКН Максим Геньба запрашивал в Минюсте документы по Горячеву. То есть не знать, кто такой Антон Горячев и какова его роль в деле, следователь не мог.

Удивительно, но при всех этих обстоятельствах Горячев не проходил по делу даже в качестве свидетеля. Родственники подозревают, что устойчивое нежелание следствия привлекать в дело одного из потенциальных фигурантов — это не просто халатность, а само уголовное дело — результат заранее спланированной масштабной провокации ФСКН, «сотрудником которой является сам Антон Горячев». Косвенно на это указывают и допросы Василия Щепетова, который утверждает, что «у Горячева есть знакомые в УФСКН Карелии, которые могут проверить [продаваемые] вещества на легальность».

Аргументы следствия и суда о невозможности «установить местонахождение данного лица» родственники считают надуманными:

— Я на этот момент с Горячевым обратила внимание Уполномоченного по правам человека. В деле очень много информации о нем. Там и показания обвиняемых, и пэтэпэшки [прослушка телефонных переговоров]. Нам до сих пор непонятно, почему его так покрывали следствие и суд. В приговоре он никак не обозначен, нет ни допросов, ни очных ставок, ничего. Мы считаем, что этот Горячев — это провокатор в погонах. Сейчас я провожу собственное расследование, и мне не составило большого труда узнать о нем много информации, в том числе по месту жительства. А у следствия и суда это почему-то вызвало затруднения. Так вот: большой вопрос — это были реальные трудности или воображаемые? С этим надо разбираться.

Про «О», из обращения:

«Розничная торговля осуществлялась с привлечением знакомых, нуждающихся в дополнительном заработке, которые в свою очередь привлекали к реализации смесей своих знакомых. Таким образом участники розничной реализации постоянно менялись и в большинстве случаев не были даже знакомы друг с другом. Для доставки смеси по телефонному заказу продавцы, как правило, привлекали знакомых таксистов, которые возили их по указанным адресам по установленной таксе».

Существующая юридическая литература прямо говорит, что понятие «организованная [преступная] группа» является самым сложным понятием в институте соучастия. Иными словами, нигде точно не определено, каковы необходимые и достаточные признаки ОПГ. Однако после изучения нескольких научных статей становится ясно, что торговавшая спайсами в Петрозаводске банда не является ОПГ, потому что не соответствует даже базовым ее признакам, таким как «предварительная объединенность» и «управляемость». По мнению кандидата юридических наук Андрея Кисина, автора диссертации «Уголовная ответственность за преступления, совершенные в составе организованной преступной группы», на звание ОПГ может претендовать только та группа, которая характеризуется «наличием целостной структуры, устойчивостью и сплоченностью». Другие авторы пишут и о том, что обязательным признаком преступной группы является «осознание ее участниками вхождения в устойчивую группу».

Из материалов дела следует, что так называемая ОПГ по продаже спайсов — это случайно разросшаяся до 30 человек небольшая группа знакомых, которые в конце 2000-х решили заработать на распространении вполне легальных курительных смесей.

Продажа приносила нескольким организаторам неплохой доход, поэтому постепенно к распространению спайсов стали подключаться «знакомые знакомых», а то и вовсе случайные люди, в первую очередь — таксисты, развозившие продавцов. При этом таксисты могли либо не знать пассажиров, либо быть их случайными знакомыми — например, Алексей Рудаков был соседом Артёма Никитина, и тот, зная, что Рудаков работает в такси, предложил ему заработать те же деньги, но гарантированно.

Однако 80% участников банды вовсе не знали ни друг друга (даже по телефону ни разу не общались, что также установлено в результате прослушки), ни о существовании самой банды. Не представляли они и то, что у них был «руководитель». Встретились все участники даже не во время следствия, а только в суде.


Про «П», из обращения:

«Виновные должны осознавать, что их действия по хранению, производству, сбыту наркотических средств, противоречат законодательству России, и сознательно желать совершать эти действия. И в первую очередь они должны осознавать, что они производят, хранят или сбывают именно наркотические либо иные запрещенные к обороту вещества».

Из материалов дела видно, что обвиняемые давали вполне последовательные и не противоречащие другим доказательствам показания о том, что они участвовали в реализации курительных смесей, будучи уверенными в том, что данные смеси не содержали запрещенных к свободному обороту компонентов. Все они, включая «организаторов», ссылались на предоставляемые им официальные экспертные заключения об отсутствии в смесях запрещенных средств. У продавцов не было оснований сомневаться и в том, что именно реализуемые ими смеси проходили необходимые исследования. Другими словами, большинство «членов» ОПГ были уверены, что продают вполне легальное зелье (что и было правдой до ноября 2010 года), которое в худшем случае (после ноября 2010 года) попало в «серую» зону законодательства по причине недостаточной исследовательности вопроса.

Из обращения:

«В основу обвинительного приговора в первую очередь было положено одно из экспертных заключений с выводами о наличии в курительных смесях, реализованных подсудимыми, наркотических веществ. Однако данное заключение по своему содержанию и оформлению не соответствует действующим требованиям законодательства и не может являться допустимым доказательством по делу».

О том, что все экспертизы проводились в Петрозаводске силами экспертов ФСКН, говорит и источник «7х7», работавший в структуре наркоконтроля. Экс-сотрудник ФСКН уверен, что экспертизы делались профессионально и тщательно, на хорошем оборудовании. При этом он признает, что отслеживать постоянно появлявшиеся модификации спайсов было практически невозможно, что затрудняло деятельность экспертов.

— У нас оборудование было американское, японские хроматографы. Наши химики исследовали все на основе существующих методик. Даже если после изъятия вещества оно у нас признавалось не запрещенным, образец все равно отправлялся в какой-то исследовательский институт в Перми, где проводился более тщательный анализ. Но поскольку постоянно появлялись новые разновидности, работать на опережение мы не могли и всегда отставали от распространителей.

У защиты на этот счет другое мнение. В ходе судебного процесса и адвокаты «наркоторговцев», и сами фигуранты дела, в том числе «организатор ОПГ» Василий Щепетов, неоднократно заявляли ходатайства о назначении дополнительной или повторной судебно-химической экспертизы изъятых курительных смесей. Однако суд так и не удовлетворил эти ходатайства, а мотивировка судьи Меркова осталась неясной.

— Наверное, судья боялся, что в результате квалифицированно проведенных исследований в курительных смесях либо не окажется наркотических веществ вообще, либо их содержание не будет составлять тот «особо крупный» объем, который вменялся подсудимым, — недоумевает Катерина Сергеева.

Позиция суда казалась настолько нелогичной, что уже после окончания процесса родственники скинулись на проведение независимой рецензии тех экспертиз, которые проводили сотрудники ФСКН. Результат оказался предсказуемым: эксперты-химики, кандидаты химических наук Дмитрий Гладышев и Марина Кушнирук посчитали экспертизы, проведенные сотрудником ФСКН Александром Боковым, «не соответствующими требованиям применяемых методик исследования наркотических средств и законодательным требованиям», данные о размере наркотического средства — «отсутствующими», а результаты экспертиз — «научно не обоснованными» (копия экспертизы есть в распоряжении редакции).

Из обращения:

«Если органы прокуратуры и судебная система закрывают глаза на провокационную, незаконную, карьеристскую деятельность оперативных служб и следственных органов, потворствуя фиктивному росту „эффективности борьбы государства с преступностью в сфере незаконного оборота наркотиков“, то у нас остается один вопрос — вопрос гуманности и обоснованности назначенного нашим родным и близким наказания за те „преступления“, в совершении которых они признаны виновными».

Родственники и адвокаты осужденных считают, что судья Мерков, а вслед за ним — и судьи Верховного суда во главе с судьей Катанандовым, подошли к делу слишком формально и при вынесении приговора не учли характер и степень общественной опасности действий «членов ОПГ», обстоятельства совершения «преступления», смягчающие обстоятельства, характеристики личности обвиняемых. Чрезмерно жесткий приговор — результат невнимания судьи к этим обстоятельствам: 29 человек из 30 никогда не привлекались к уголовной ответственности, у всех подсудимых были положительные характеристики, у 16 подсудимых на иждивении находился несовершеннолетний ребенок, у 8 человек — два ребенка, у 29 подсудимых установлено плохое состояние здоровья (в том числе и с инвалидностью), у многих дома остались пожилые и одинокие родители.

Во время следствия и суда обвиняемые активно способствовали расследованию дела: давали подробные показания обо всех обстоятельствах, которые интересовали следствие, не скрывали своей роли. За шесть лет предварительного и судебного следствия молодые люди не только не нарушили данную меру пресечения (подписка о невыезде), но и создали семьи, в которых родились дети, работали и служили в армии, воспитывали детей и помогали своим пожилым родителям.

Родственники уверены, что своим поведением и отношением к жизни они доказали, что если они и были когда-либо общественно опасны, то на момент вынесения приговора полностью переосмыслили произошедшее и являлись нормальными, полноценными и, главное, законопослушными членами общества. И главное: многолетние сроки «строгача» вряд ли положительно повлияют на исправление осужденных и осложнят и без того непростые условия жизни их семей.