Спецпроект «7х7»
Такие разные люди
Что значит быть ЛГБТ в России. Омск
Проект «Такие разные люди» начался в 2016 году с репортажа о работе Самарской ЛГБТ-организации «Аверс». Истории о расправах в Чечне подтолкнули корреспондента «7х7» продолжить его в еще трех городах — Омске, Краснодаре и Владивостоке.

В Омске на интервью согласились шесть человек разного возраста, опыта, социального статуса. Многие из них сталкивались с физическим насилием, дискриминацией, некоторых героев увольняли с работы из-за их «непохожести», а один даже занимался проституцией. Что им помогает или мешает чувствовать себя счастливыми — об этом рассказывают сами такие разные люди.
«Пульсар»
В Омске две ЛГБТ-организации: «Пульсар» и Laverna. Первая существует с 2000 года, это старейший проект в области охраны здоровья, социальной поддержки и развития инициатив представителей ЛГБТ-сообществ в России. Цель проекта — улучшение качества жизни ЛГБТ-людей и их близких. Они занимаются правовым просвещением, проводят образовательные мероприятия по здоровью, в том числе ВИЧ-сервисные мероприятия, и организуют комфортное и безопасное пространство для общения ЛГБТ-людей. О жизни и работе организации — в монологах Вари, Саши, Станислава и Николая.
Варя, бигендер:
Я настолько привыкла жить на грани, когда полшага в сторону — и я на самом дне
Варе 40 лет, работает слесарем, играет на музыкальных инструментах, разбирается в компьютерном «железе», ходит в походы, катается на велосипеде, совсем недавно увлеклась плаванием. Пока не особо получается, но она верит, что когда-то догонит своих более опытных друзей.
— Я идентифицирую себя как бигендерный человек. Би — два, гендер — характеристики, определяющиеся как женские и мужские. Во мне есть и женская составляющая, и мужская в примерно равных пропорциях. Поняла это лет семь назад. Хотя очень долго шла к осознанию, потому что тогда интернета толком не было. То есть был, но с телефона, низкоскоростной. Я нашла сайт трансвеститов. И мне говорят: «Если ты любишь носить женскую одежду, то ты — трансвестит». И я согласилась, раз все говорят. Ну ладно. Я с ними тусовалась, общалась какое-то время.

Потом нашла сайт транссексуалок. Они мне и говорят: «Раз ты не только любишь одеваться в женское, но еще хочешь себя немного изменить, значит, ты — транссексуалка». И я снова согласилась. Когда все утверждают, используют умные слова и так далее, то всегда думаешь, что они, наверное, лучше знают. Я начала принимать гормоны, под давлением транссексуалок начала думать о смене пола. Читать далее...
— А потом встретилась с трансвеситом из Москвы. Смотрю, любит он одежду надевать, ну я тоже люблю, но что-то не то. Затем с транссексуалкой встречаюсь. Ну да, хочет она сменить пол, а у меня похоже, но не то. Что за фигня? Начала копаться в себе. 3 года пыталась понять себя. Все копалась, копалась, копалась, пока не поняла, что я не трансгендер.

Потому что куда я дену девушку и парня в себе? То есть если я пол сменю, то у меня состояние нормальное будет? Я подумала-подумала и — нет, у меня тогда состояние будет тоже хреновое. Я не понимала, куда я дену парня. Мало того, буду ли я после смены пола девушкой в полном смысле, чтобы родить там, и все остальное. Можно сымитировать секс, можно сымитировать формы. Ну и что?

И только тогда я поняла, что операция-то мне вообще не нужна. Я не транссексуалка, я не хочу стать именно девушкой или парнем. И потихоньку-помаленьку ко мне пришло осознание, что я бигендерный человек. Мне частично где-то что-то надо. И теперь я вот так и выгляжу. Только после того, как я поняла, что мне надо, я увидела, куда и к чему мне стремиться. Тогда я успокоилась и приняла себя.

Но мне проще выглядеть и действовать как девушке, чем говорить, что я бигендер. Ни геи, ни транссексуалки не понимают, что такое «бигендерный человек», просто не понимают. Поэтому мне проще прикинуться трансгендерной девушкой и сказать, что у меня ориентация такая-то.


«Если из-за этого увольняют, то я не буду просить прощения. Уволюсь, другое место найду»


Самое сложное — это фейс. Особенно когда у меня только гормонотерапия началась. Меня пытались уволить. Сначала не пропускали на проходной, охранник утверждал, что я — девушка, а в пропуске — парень. Мы долго препирались. Даже коллега не убедил.

Охранник вызвал начальника смены. Он на меня посмотрел и говорит: «Все понятно. Как вас зовут, говорите?». Я все сказала. Он позвонил своему начальству и говорит, что девушка проходит проходную, именно девушка. Я коллегу отпустила, подозревая, что меня надолго задержат. Ждала и думала, что сейчас в «бобик» посадят и дальше будут выяснять. Минут через пять кто-то позвонил и меня пропустили. Я прошла, переоделась, и ко мне зашел начальник. Даже не мой, а выше, начальник начальник начальника. Сказал писать заявление на увольнение. Я подумала, что если из-за этого увольняют, то я не буду просить прощения. Уволюсь, другое место найду.

Ждала неделю. Уже начальство обслуживаемого мной объекта узнало об этой истории. Один начальник передал другому, тот третьему и так далее. И затем человек уже около директора позвонил моему директору и сказал, что если меня уволят и не справятся (а я главный специалист), то замдиректора, который меня и уволил, будет работать на моем месте. Никто, конечно, не захотел, бумажку эту порвали.

После этого проблем у меня толком не было, но все равно докапывались. Потихоньку-помаленьку, кто более открыто, кто менее, кто просто подкалывал. Это просто неприятно.

До тех пор, пока какой-то гад не подсмотрел мою страничку в интернете. И все ее увидели. Не только сослуживцы, а вообще весь-весь-весь завод, дохренища народу. И я решила, что тут есть два варианта. Либо закрыть страницу, но многие уже посмотрели, либо сделать из этой странички «бомбу».

Я выбрала «бомбу». Стала писать статьи про геев, ориентацию, дискриминацию, гомофобов и так далее. Я все описывала, старалась с примерами. В результате они все это прочли. Я писала, например, что гомофобы — это либо скрывающиеся латентные геи, либо изнасилованные. Соответственно, никто не хотел быть тем или другим, и просто перестали быть открытыми гомофобами. Начали прикапываться ко мне как просто к девочке. И я тоже написала, мол, если вы хотите, чтобы я «поиграла» с вами, или вы с этим «мальчиком» хотите «поиграть», то вы лучше открыто скажите, и все нормально будет. И снова замолкли, это ведь уже геями попахивает. Все стали ходить по струночке и мимо меня. Не дай бог посмотреть. Всех зашугала. Весело, конечно, было.

Сейчас я и на работу хорошо хожу, и общаемся, правда, на расстоянии уже, потому что боятся. Начальство тоже старается поменьше заходить. Просто говорят: «Там у вас этот, ну... Просто передайте».

А вне работы меня просто принимали за девушку и именно как девушку преследовали. Но силу-то у меня не отнять. Когда-то пристал один мужчина, ну я его «уронила» один раз, а потом еще и палец вывихнула. В основном все миролюбиво заканчивается. Но для совсем наглых и непонятливых объясняю силой.


«Общество-то одно — хоть ЛГБТ, хоть „натуральное"»


В организацию я пришла ради общения. Здесь все свои. Не имеет значения, кем человек является. Большинство встреч не по «теме», а просто ЛГБТ-людей, которые что-то делают вместе: плавают, в походы ходят, в футбол играют, отдыхают.

В обществе сложно делать каминг-аут. Одно дело, когда я нескольким людям сказала, кто может это принять, а другое — когда меня «запалили», как на работе. Если бы мне не повезло с толерантностью моего начальства, то меня бы уволили, меня бы задирали. Было бы очень сложно, просто мне повезло.

Только на семинаре о правах ЛГБТ я поняла, что я уже не замечаю дискриминирующих законов. Я настолько привыкла жить на грани, когда полшага в сторону — и я на самом дне. Так жить нельзя!

Но к протестным акциям я двояко отношусь. Если ЛГБТ пойдут на митинг вместе со всеми, то это нормально. Например, парад Победы или другие официальные мероприятия. Когда отдельно, то получается, что все — люди, а вот ЛГБТ — другие. Но ведь они такие же, так же работают. И у всех «нормальных» могут быть друзья геи, мама с папой, может быть, тоже трансгендерные люди. Общество-то одно — хоть ЛГБТ, хоть «натуральное».

Но я добилась того, чего хотела, и живу так, как хочу, поэтому могу сказать, что я счастлива. Ну, практически. Есть, конечно, моменты. Например, в школу к сыну я не пойду в женской одежде или с накрашенными ногтями, потому что его потом загнобят. Мне приходится переодеваться, корчить непонятно кого, хотя уже и не совсем получается. Однажды учительница спросила, чья я мама. В этом плане тяжело, до конца я не могу себя реализовать, потому что общество все-таки есть. Но по сравнению с другими людьми я — счастливый человек.
Александр, гей:
Надо еще распознать, откуда больше вражды идет — от геев, натуралов или от власти
Саше 39 лет, сдает дом, подрабатывает у друзей уборщиком торговых павильонов. Радуется, что работа в свободном графике, иначе он не смог бы заниматься волонтерством в местной ЛГБТ-организации.
— Я принял себя еще в 1998 году. Тогда еще интернета не было, интернет-кафе только появлялись, и надо было уметь что-то делать. И они не очень были доступны для меня. Я из хорошей семьи, но денег не хватало. Раньше дедушки-бабушки бегали по набережной, бутылки собирали. Вдоль нее можно было пройти от конца до конца и набрать на хлеб, еще и осталось бы. Пока у меня родители на работе, я так пытался зарабатывать. Загорал, купался, с пацанами общался.

Один парень мне предложил поехать в местный парк, там уже можно было заработать, по его словам, приличные деньги. Он мне объяснил, что там дяденьки, дедушки ходят, немного подождать, там туды-сюды — и денюжки дадут. Я подумал, почему бы и не поехать. Читать далее...
— Приехал в первый раз, время под весну уже было, снег лежит, смотрю — парень какой-то ходит. Очень близко не подходил, боялся, что прибьет или того хуже. Мы провошкались так около часа, холодно стало, нос примерз уже, и разошлись. Приехал во второй раз, там дедушка был, но мы с ним не сговорились. Я-то на заработок был нацелен конкретно.

Вообще, меня тянуло уже к парням, мне интересно это было попробовать, посмотреть. Посмотреть даже больше интересно, чем что-то делать.


«За большими заработками раньше как-то не гонялись по этому поводу. Это было вместо интернет-знакомств»


У меня постепенно клиентура появилась, дяденьки приходили. И постепенно мой заработок стал доходить до тысячи. Самое большое в Омске давали тысячу рублей. Конкуренция же. За большими заработками раньше как-то не гонялись по этому поводу.

Это было вместо интернет-знакомств. То есть человек выходил на улицу, знакомился вот таким образом на лавке, и уже уходили куда-то там, то ли в номер, то ли в квартиру. Я так все сауны объездил. Я в целом доволен, потому что не у каждого совпадает и в карман нагулять, и повидать на халяву, так сказать.

Так вот у меня дни, месяцы летели. И с мальчишками знакомился хорошенькими, и глаз ложил, и учили меня. Я был готов на все, лишь бы платили. А дать ничего не мог. Так они и научили меня, плохому или хорошему — непонятно. Мне тогда все нравилось, смиряться и не с чем было. Водились деньги, водились друзья. Проблемы были только в том, что нет постоянного парня. То есть смотришь — у одного есть, у другого, а я все один да один, бараном сижу на своей лавочке.


«Неважно, как ты с человеком общался. Главное — помочь»

Потом пришли с «Пульсара». Стали разговаривать, про ВИЧ сначала. Когда приглашали в комьюнити-центр, я брезговал, боялся, что заразят еще чем-нибудь. Но презики дают бесплатные — надо брать. А потом пришли с красивым мальчишкой, я сам не заметил, как он меня увел. Прижился, стал ходить и других стал звать. Здесь много народу, мальчишек, девчонок, общаются тут.

Потом парень появился со временем. На работу не влияло. Догадываются, может быть. Мне не приходилось говорить об ориентации. Многие говорят, что по мне и видно. Педовка, говорят, и педовка. Но и скрывать не приходится. Проще держаться закрыто, потому что даже по волонтерству бывало такое, что в этом кругу негативно относятся. В том же «Пульсаре» видят плохое. Мне кажется, они зло видят во всем, все у них плохие. Такое у них отношение.

Я хожу в организацию ради общения. Еще волонтерством занимаюсь, беру наборчики [для самостоятельного тестирования на ВИЧ по слюне], раздаю по друзьям. Бывает такое, что мне звонит человек, который раньше меня на три буквы посылал, как ни в чем не бывало, говорит про подозрение на ВИЧ. В этом, по моему мнению, и есть волонтерство. Неважно, как ты с человеком общался. Главное — помочь.

Конфликты у меня чаще за стенками организации. Был конфликт с милицией как-то. Милицию мы не любим, скажем так. Стороной нужно обходить — они меня не знают, я их — и слава богу.

Вообще, мне кажется, при любой власти хороший гей-то пристроится. Если что-то касается усыновления детей или чего-то подобного, то, конечно, надо проводить акции, чтобы поближе к Европе быть. Но если 30 человек пойдет, я тоже пойду. Если меньше — уже побоюсь.

Надо еще распознать, откуда больше вражды идет — от геев, натуралов или от власти. Даже в «теме» озлобленные есть, и таких, к сожалению, больше. Я больше сталкиваюсь с озлобленностью именно среди геев.

Но, несмотря ни на что, я счастлив. Потому что оптимист, мне все легко дается, не затрачивая больших усилий физических или умственных. Родители не зря всю жизнь работали, в меня вкладывали. Но и другие люди в мозги вливали мне, как надо жить, поступать. Ну, счастливый.
Станислав, бисексуал:
В «Пульсаре» я понимаю, что я не один на земле такой, есть еще люди в такой же заднице и луже
Станиславу 29 лет. Он верующий, пишет стихи, играет на рояле, гуляет по своему любимому городу и во всем ищет что-то хорошее. Он до сих пор не определился со своей ориентацией. Или ориентиром, как он это называет.
— Я живу в Омске всю свою жизнь, с рождения. Когда я был в садике, рос не с парнями, а с девчонками, играл в куклы. Может, я ощущаю себя в женской шкуре. Не могу сказать, что я родился мужиком, а быть бабой — это невозможно.

Бывает, что меня к парням тянет, но не так сильно, что прям влюбиться можно. Был один случай неприятный. Познакомился с человеком в клубе, решили оторваться. А средства защиты под рукой не было. Через три дня у меня появились симптомы. Я пошел в больницу, сдал анализы. Гонорея. И все, меня к нему больше не влечет. Наверное, надо исключать интимную связь с парнями, не хочу я ничего там. Читать далее...
— С девушками я пытаюсь вести себя застенчиво, но до интимных связей... Очень плохо все, печально, можно сказать. Я просто хочу доказать всем людям, что я не такой, каким они меня считали. В моем возрасте уже семью содержат, троих детей, а я в 29 лет еще семью не создал.

С ориентацией я долго мешкался. Носился как больной, за голову хватался. Пришел к другу, он в возрасте уже, 71 год. Ему я со слезами рассказывал, что меня совратили в школе, меня мало влечет к девочкам.


«Мне страшно представить, что будет, если я расскажу родителям, почему не хочу создавать семью»


Еще в школе, в 14 лет, мне просто предложили сделать приятное. Я был наивным мальчиком и не мог удержаться. Отказаться от этого вряд ли можно. Потом в школе ходили сплетни, говорили что ты «не того». Гнобили меня все, кому не лень. Из-за этого я был остальные два класса на домашнем обучении. Я хотел рассказать родителям, но дома так не принято.

Было такое, что я пошел мусор выносить, а парни во дворе позвали меня в подъезд, пива выпить. Мне лет 16 было. Отец пошел меня искать, увидел в соседнем подъезде через окно, что я стою с пацанами, «это» делаю. Он рассказал маме, а та мне и говорит: «Я растила сына, а не гея. Зачем ты так сделал?». Она долго со мной после этого не разговаривала. Мне страшно представить, что будет, если я расскажу родителям, почему не хочу создавать семью. Но я им говорю, что хочу жить один. Они мне говорят, что так только делают геи. Они по-другому называют, конечно.

Когда учился в училище, тоже ходили сплетни. Я старался держаться и не распространяться. Был у меня такой случай. Мне позвонила одногруппница, позвала к себе. Дело дошло до постельной сцены, а в моей жизни это был первый раз. Я ложусь, а у меня там ноль, никакой реакции. Я тогда решил, что это алкоголь так действует. Когда эта одногруппница через пару дней целовалась с моим другом у меня на глазах, я начал презирать вообще всех девушек. До сих пор мне непонятно, куда меня кривая выведет.


«На следующей неделе я получил первую зарплату. Ко мне подошел напарник и сказал, либо я отдаю деньги ему, либо он будет меня после работы поджидать»


На работе никто ничего обо мне не знает. Но я сделал глупость неверную. Учился со мной параллельно, на другом курсе, напарник. Я попросил его найти меня во «ВКонтакте». Он заходит, мою страницу видит, но фотографии я скрыть не мог. Он посмотрел это все, потом на меня — и говорит: «Мда, с кем я работаю…». Он позвал своего друга, они пошушукались. И потом сказали, что мне нужно идти на третий этаж. Я пришел, они двери за мной закрыли и начали меня допрашивать об ориентации в грубой форме. Я отнекивался, и от того, что они видели у меня в соцсетях, тоже. А я тогда хилым был, щуплым, почти не ел. Короче, они пытались меня избить сильно. Так не получилось, но синяки были. Первоначально я просто уходил, плакал. Мне некуда было идти, начальнику жаловаться тоже было бесполезно.

На следующей неделе я получил первую зарплату. Ко мне подошел напарник и сказал, либо я отдаю деньги ему, либо он будет меня после работы поджидать. Я деньги в куртке оставил, в шкафчике, после работы там уже ничего не осталось. На следующий день пришел, начал жаловаться, а он говорит, что не брал, и меня начали опять бить. Пока я работал, они все время из меня вытягивали деньги. Дома мне приходилось отмазываться, что получаю такой мизер. Я не мог рассказать родителям, что у меня деньги забирают, это же уму непостижимо.

Однажды пришел ко мне работать практикант, потом стал моим напарником. Он увидел, что я переписываюсь с его другом. Его друг писал, посылал мне фотографии в нижнем белье. Я позарился на это, мне было-то 23 года. Мы встретились, разговорились. Он решил на жалость надавить, что денег ему не дают. Я не знал, что весь разговор он записывал на диктофон. А потом еще знакомые с работы встретились. Оказалось, что парню было 14 лет. Они мне и говорят: «Что мы будем с тобой делать? Бить тебя бесполезно, в ментовку сдавать — посадят, и что? Давай тебе спортивные мероприятия устраивать». У кого-то в сумке лежал банан, натянули презерватив и говорят: «Показывай, как ты собрался ему сосать». Они еще и снимали это все. После этого я долго хранил в себе обиду. Я уходил в себя, начинал тихо сидеть играть на рояле, бесконечно гулять.

А в 2008-м я пришел в центр «Сибирская альтернатива» [негосударственная организация по профилактике ВИЧ]. До этого еще я познакомился с Александром. Он увидел, что я в парке лазаю, начал рассказывать про клуб, где можно раскрыть себя. В первый день из меня клещами тянули каждое слово, я стеснялся что-либо рассказывать. Было стыдно и стремно. Потом я начал постепенно приходить в «Пульсар», начал более открыто разговаривать об откровенных темах.

Я хотел поближе узнать себя. Мне проще общаться именно с ЛГБТ-людьми. С натуралами тоже можно, но я стараюсь не показывать вида, что я такой человек. В «Пульсаре» я понимаю, что я не один на земле такой, есть еще люди в такой же заднице и луже.

Но я счастливый, потому что оптимист. Вижу мир в красивых, ярких, солнечных лучах. А для счастья мне не хватает понимающего любимого человека, который выслушает и прижмет, как родная мать. Иногда я плачу, не понимаю, зачем я в этом мире родился. Спасибо Богу, что я еще живой. Но я же должен быть хоть к чему-то приспособлен, а не так что размазня размазней. У меня такая несчастливая, может быть, судьба.
Николай, гей:
Мне казалось, весь этот ужас остался в первой половине XX века
Николаю 39 лет, он правозащитник, выращивает цветы и считает ЛГБТ-активизм не работой, а своим увлечением.
— В том дискурсе ЛГБТ-движения, который существует сейчас, я себя идентифицирую как гей. У меня это социальная позиция, больше, чем даже сексуальная ориентация. Гей — это моя гендерная идентичность. Я считаю это отдельной социальной моделью поведения, которая не укладывается в бинарную систему. Геи социально выполняют другие функции, отличные от женской модели или мужской цисгендерных [люди, чья гендерная идентичность совпадает с биологическим полом]. Это осознание пришло, наверное, лет пять назад. Именно с точки зрения гендерной идентичности. Читать далее...
— Себя я принял довольно рано, потому что каминг-аут произошел еще в школе. Это были старшие классы, и тогда я открылся для общества, то есть для семьи и для друзей. Были определенные сложности, но, слава богу, у меня получилось выйти из этого без травмирующего для меня опыта. Я думаю, что мне просто повезло. Если бы я жил в той же самой Чечне, у меня бы не было все так прекрасно. У друзей реакция на каминг-аут была, в принципе, положительная. Никто меня не осудил, никто ничего негативного не сказал.

Но все люди, которые вызывают даже внешне какое-то гендерное беспокойство, вынуждены сталкиваться с проявлениями ксенофобии чисто на бытовом уровне. Я не исключение, конечно. Бывали случаи, когда я сталкивался с агрессией. От случайных лиц, а не от тех, с кем мне необходимо взаимодействовать по работе или по жизни. Если честно, преследование или непонимание закончилось в школе. Просто подростки — это самая опасная группа в этом плане. То есть это буллинг, травля непохожих. Стать изгоем очень легко в подростковом возрасте. А в дальнейшем я даже не могу вспомнить случаев какой-то явной серьезной дискриминации. Да, могли что-то сказать, когда я еду в автобусе, например.

«Если бы я жил в той же самой Чечне, у меня бы не было все так прекрасно»


Я пришел в активизм, потому что оказался в той ситуации, когда я мог не думать о том, что мне нужно постоянно зарабатывать на жизнь. Я решил заниматься тем, что интересно, пусть даже это не приносит каких-то денег.

Сейчас я сотрудничаю с ЛГБТ-сетью, являюсь волонтером проекта «Пульсар», а также руковожу Омским филиалом федерации ЛГБТ-спорта. Это разные организации, у них разные виды деятельности.

Как руководитель Омского филиала федерации ЛГБТ-спорта я веду координацию, организую спортивные, образовательные мероприятия. Опять-таки в тесном сотрудничестве с проектом «Пульсар».

В проекте я занимаюсь аутричем [консультирование по профилактике заболеваний, передающихся половым путем, и ВИЧ-инфекции], посильную помощь оказываю в проведении и организации мероприятий. Ну и там, постирать скатерти могу, например.

У нас работает достаточно много людей в различных других организациях, и у нас тоже много именно гетеросексуальных цисгендерных людей. Это не является для них препятствием. Другое дело, что, наверное, сложно выйти на уровень какой-то общественной работы, будучи самим представителем ЛГБТ, но при этом не совершив каминг-аут прежде всего для себя. Потому что это как минимум довольно странно. У меня от каминг-аута только позитивные последствия. Мне стало легче жить.

Я не скажу, что его нужно делать, потому что все очень сильно зависит от общества. Может решать только сам человек, потому что знает, в какой находится ситуации. Последствия каминг-аута будут совершенно разные. Одно дело — открыться в городе Омске в 2000 году, другое — сделать это в 2017 году в Чечне.

Из-за этой ситуации я крайне негативно отношусь к законам. Она в принципе недопустима для правого государства начала XXI века. Мне казалось, весь этот ужас остался в первой половине XX века. Люди должны были сделать определенные выводы раз и навсегда после произошедшего, по моему мнению. Я говорю именно про фашистскую Германию сейчас. И когда эти методы и моменты, которые были применимы там, сейчас у нас всплывают по стране, это все, конечно, не может вызывать ничего, кроме ужаса.


«Самое первое, что можно сделать, чтобы пресечь нарушение любого права, — нужно заявить о нем»


Поэтому активисты, конечно, должны, должны обязательно выходить на акции. Я не говорю, что все люди должны опять-таки выйти и везде. Например, в центре Грозного опять-таки не стоит. Те люди, которые чувствуют в себе силу и возможность, которые отдают себе отчет в том, какие риски это может повлечь, и они готовы с этими рисками смириться, ожидать их и знают, что с ними делать, подготовленные люди должны обязательно выходить на улицы и заявлять о своей гражданской позиции. Пока другого способа у нас никто не придумал. Самое первое, что можно сделать, чтобы пресечь нарушение любого права, — нужно заявить о нем. Тот человек, который подвергся этому нарушению, он должен заявить во всеуслышание.

В Омске это все еще в определенных планах, потому что у нас город довольно провинциальный и есть определенные опасения у людей. Большинство предпочитает работать из-под полы, скажем так, поддерживая в тылу.

Но несмотря ни на что, я считаю, что я счастлив, конечно. Я жив, здоров, у меня две руки, две ноги, мне есть где жить, есть что есть, у меня есть рядом люди, которые оказывают мне поддержку, когда необходимо, которым я могу оказать поддержку. Для счастья, я думаю, этого достаточно.
Laverna
Laverna — трансфеминистский проект, начал свою работу в 2015 году. Это первая в Омске организация для трансгендерных [трансгендерность — несовпадение гендерной идентичности человека с зарегистрированным при рождении полом] и квир-людей [термин «квир» используют для обозначения любой, не соответствующей традиционной, модели поведения и идентичности]. В центре проводят образовательные мероприятия, в том числе для родителей трансгендерных детей, предоставляют юридические консультации, сотрудничают с медицинскими специалистами. Два участника проекта, Теон и Алан, рассказали о своей жизни в Омске.
Алан, трансгендер:
Люди боятся того, чего не знают и не понимают
Алану 22 года, занимается творчеством, учится на художника, разбирается в компьютерных программах. Любит готовить: сначала изучает классические рецепты разных стран, а потом совершенствует их на свой вкус.
— Если говорить о своей идентичности, то сейчас я ощущаю себя больше трансгендерным парнем. Я понял это еще в детстве, но, разумеется, тогда я не применял к себе какую-либо терминологию, просто ощущал себя мальчиком, физиология меня не волновала. «Смирился» — это не совсем то слово, я просто ощущал себя таким. Не столь важно найти название тому, каким ты себя ощущаешь, сколько необходимо просто дать этому волю. Раскрыться, а не бояться, отвергать или подавлять. Читать далее...
— Мне нравилось всегда просто слово «человек». Оно включает для меня все существующие варианты. Конфликта между внутренним и внешним у меня не возникало. Я сделал каминг-аут перед мамой и друзьями из сообщества летом 2016 года. Не сказал раньше, потому что считал, что время для этого не пришло. Негативной реакции не было. Мама сразу обняла меня и сказала, что любит. Но в то же время ее очень расстроило осознание тех трудностей, через которые мне, возможно, придется пройти в жизни из-за нетерпимости и непонимания общества.


«Не столь важно найти название тому, каким ты себя ощущаешь, сколько необходимо просто дать этому волю»


Я, конечно, сталкиваюсь с проблемами, но только из разряда «Вы зашли не в тот туалет», или в паспорт смотрят слишком долгое время, или лезут с вопросом «Вы вообще парень или девушка?!», или косо и неприятно смотрят без вообще каких-либо на это причин.

Был только один случай, насколько я помню. Я пришел в учебное заведение за какой-то справкой или подписью. Там сидела дама в возрасте, я сразу изложил вопрос. А она вместо ответа начала меня спрашивать о том, парень я или девушка. Я не понял, какое это имело отношение к справке. Она грубо разговаривала, ну и я тоже.

В другой раз туда зашел, она начала с извинений. Оказалось, что оба раза сидела ее внучка лет пяти, которая упрекнула ее, что нельзя себя так вести. А я извинился, что тоже был груб. В общем, мирно все уладилось.

Я не сказал бы, что веду «подпольную» жизнь. Просто не считаю нужным рассказывать все о себе всем подряд. Любыми фактами, деталями личной жизни, внутреннего мира я делюсь с теми, с кем считаю нужным.

В проект вступил, потому что считаю важным помочь людям принять себя. Помочь каким-либо образом, будь то написание статьи или просто беседа с человеком. Чаще помощь заключается в беседе вроде «равный равному». Если человек боится того, что он ощущает или каким он ощущает себя, то ты, например, рассказываешь что-то о себе, прямо или отстраненно. Тем самым даешь понять, что мир разнообразен и бояться этого не нужно. Есть люди, которым хочется найти таких же, как и они.


«Многие считают, что сложно и неудобно взаимодействовать с людьми, которые живут и видят мир не так, как они»


При помощи протестов люди самых разных взглядов, идей, требований пытались что-то изменить. Так почему ЛГБТ-сообщество не имеет права использовать их тоже? Свобода как одно из важнейших прав человека нарушается. Для ощущения полного счастья важно чувствовать себя свободным. В наших условиях это сложно.

Но счастье само по себе — свободное явление нашей жизни. Никакие политики своими законами его отнять не могут. Это должны все понимать, иначе мы придем к полнейшему отчаянию и разочарованию в жизни. Можно сказать, несчастны те, кто вынуждает людей выходить на акции и бороться за свои права. А планета Земля не виновата, что для людей у власти заботы о других не существует, а заботой о себе они считают воровство и порчу жизни другим.

Поэтому ты либо даешь себе право быть счастливым и стараешься ощущать это состояние, либо позволяешь выбивать себя из колеи, заставлять впадать в негатив или депрессию тем, кто, по сути, никогда не был и не хотел быть счастливым.

Разумеется, будь люди терпимее к себе и другим, умей они познавать себя всесторонне, не выискивая вместо этого минусы в других, жить было бы гораздо приятнее и проще. Но трудности тем не менее закаляют и делают сильнее. Я счастливый, потому что я есть. И я себя принимаю таким, какой я есть. И есть люди, которых я принимаю, и они меня принимают. Ну просто перечислять всякие штуки — это не совсем то, как мне кажется. Я учусь на специальности, которая мне нравится — это для меня счастье, рисовать — это счастье.
Теон, трансгендер:
Трудно, когда ты не можешь социализироваться
Теону 23 года, у него много идентичностей. В первую очередь он называет себя художником. Но эзотерика привлекает его гораздо больше, чем реальная жизнь. Он любит красоту и считает, что это очень важно: внутренняя и внешняя красота.
— На самом деле, трансгендер — это такой зонтичный термин. Скорее всего, я позиционирую себя как гендерквир. Гендерквир — это человек, который идентифицирует себя как не вписывающегося в бинарные рамки только «мужского» или «женского» и может сочетать в себе и то, и другое, либо ни то, ни другое вообще. И чем больше я узнаю обо всем, чем больше я узнаю о себе, тем больше мои понятия расширяются. У меня нет такого, что только в одну или только в другую сторону. Я скорее ощущаю себя как дух в теле человека, а не по каким-то там половым признакам. Читать далее...
— Окончательно смирился в феврале 2016 года, у меня не было такого типа: «Блин, я что-то новое о себе узнаю». Мне, наоборот, легче стало, потому что в голове все сложилось. Мне понятны стали определенные аспекты, которые в себе мне не удавалось разобрать. В тот момент это было, скорее, похоже на взрыв радости какой-то. А потом, чем больше ты в это погружаешься, чем больше об этом размышляешь, тем сложнее становится принять не именно себя как личность, а принять себя в обществе. Потому что ты, по сути, во внешнем мире становишься абсолютно другим человеком. И все, что было раньше, как будто обнуляется, и ты начинаешь с чистого листа. Это непросто. Но убеждать никого, конечно, не надо, это мое личное мнение. Ты либо ставишь кого-то перед фактом, либо нет. Потому что ты не можешь отвечать за реакцию других людей. Мое дело — не изменять себе и позиционировать себя так, как я себя чувствую.


«Ты, по сути, во внешнем мире становишься абсолютно другим человеком»


Это очень сложно, потому что иногда хочется вернуться к прошлому и общаться с людьми, с которыми общался раньше. Но это невозможно по простой причине: в тебе не видят того человека, которого знали. И, соответственно, контакта нет. Мне удалось пережить, потому что чем больше я в этом разбираюсь самостоятельно, тем легче мне становится. Поддержка внешняя — это хорошо, но она не имеет никакого смысла, если внутренней работы нет.

Каминг-ауты у меня происходят постоянно, при этом аудитория самая разная. С родителями был скорее аутинг [публичное разглашение информации о сексуальной ориентации или гендерной идентичности человека без его на то согласия], а не каминг-аут. Аутинг произошел из-за соцсетей, моя новая страничка с «другим» моим именем всплыла в рекомендациях у моего отца. И, соответственно, он спросил меня об этом. Я был не готов еще к тому времени рассказать обо всем, но пришлось. Когда я рассказал папе, он просто: «Окей». Год прошел, у него началась стадия принятия. Мама меня до сих пор игнорирует. Они ведут себя так, будто ничего не произошло. Это самое худшее, потому что я-то меняюсь.

С друзьями вышло вообще по-другому, но это была моя инициатива. Они не хотят, чтобы меня что-то связывало с прошлым. Люди, которые знали меня другим человеком, грубо говоря, вызывали во мне воспоминания, от которых мне хотелось отгородиться на тот момент. Соответственно, я попал в такую изоляцию, которая не лучшим образом на меня повлияла. Но в этот же момент я нашел круг людей, которые меня понимают и принимают.


«Каждый раз приходится подстраиваться, чтобы тебе не было хуже психологически»


Основная моя проблема — это нахождение в обществе. Потому что люди постоянно на меня смотрят. Ты как будто под микроскопом. Я очень восприимчивый человек, и всю энергию, которую на меня проецируют, я чувствую хорошо. Поэтому учишься вырабатывать какие-то механизмы защиты. Трудно, когда ты не можешь обратно социализироваться.

Также проблемы с работой, если ты не работаешь на удаленке, фриланс какой-нибудь. Проблемы в себе, потому что ты живешь двойной жизнью. Ну и социальная. Тебя постоянно мисгендерят [называют не в том роде, в котором тебе комфортно и как ты сам себя называешь]. Каждый раз приходится подстраиваться, чтобы тебе не было хуже психологически. Либо совсем закрываться, тоже не в хорошем смысле слова.

Я не довожу эти ситуации до конфликтов. Если что-то возникает, то я сразу это пресекаю. Я понимаю, когда агрессия оправданная. Когда неоправданная — ты либо позволяешь с собой так поступать, либо нет. Ну, я за последнее.

А в проект я попал спонтанно. Это было скорее место, в которое мне нужно было попасть. Это не было каким-то «я ищу».

Организатор проекта был моим хорошим другом, информацию я получал напрямую. Хочешь не хочешь, все равно приобщаешься, потому что тебе нужно как можно больше информации. Сейчас я занимаюсь визуальной частью, оформляю все, что нужно: графический дизайн, иллюстрации, афиши. За красоту отвечаю, короче.

Распространение об участии в проекте — сугубо личное дело. Это, на самом деле, конфиденциальная информация, если ты как активист не выступаешь с проектами в других странах. Как у меня было с комиксом, например.

Расскажу об одном из интересных событий. В 2016 году в Праге был прайд, мой комикс участвовал там в выставке месяц. Мне нужно было сделать видеообращение, рассказать, о чем комикс, кто такие трансгендерные люди в Сибири, как они живут и так далее. И мое видео выложили в Facebook без моего согласия. Потом убрали, естественно, после моей просьбы. Но это был аутинг меня как активиста из Сибири, для которого небезопасно показывать свое лицо многотысячной аудитории. Могли бы быть последствия. А так, в основном это позитивные проявления.

Когда работаешь с европейскими организациями, и они видят, что человек качественно делает свою работу и зачем он это делает, то, скорее, играют качества персональные. Соответственно, люди уважительно к тебе относятся. Ну, наверное, не такой я популярный, или настолько хорош мой комикс, что не было негативных отзывов. То есть пока не было.


«Это не должно быть событием и борьбой там, где все принимается как есть»


Но совершить каминг-аут вне проекта — это как идти по минному полю — никогда не знаешь, где рванет. Нельзя быть уверенным в реакции окружающих, когда на социальном уровне нет открытой позитивной репрезентации ЛГБТ-сообщества. Страх и незнание находятся по обе стороны баррикад. Но если заметить, одна сторона всегда проливает кровь и причиняет боль, а вторая открывается миру и говорит, что быть собой нормально, каким бы ты ни был. Просто каждый человек решает для себя, с каким выбором ему жить. Принять последствия каминг-аута и не изменять себе или же скрывать свою сексуальную ориентацию и гендерную идентичность, чтобы хоть немного уменьшить давление извне. И ни один из выборов не является легким.

Поэтому не каждый человек стремится сделать каминг-аут.

В идеале его вообще не должно бы быть. Вообще. Потому что стоит принимать принадлежность человека к ЛГБТ-комьюнити как и любую другую особенность, вроде цвета глаз или любимого вкуса чая. Это не должно быть событием и борьбой там, где все принимается как есть.

Дискриминационное законодательство только ухудшает положение, не давая открыто говорить о том, что действительно важно и касается всех людей. Потому как закон о пропаганде и ему подобные создают невежество в обществе.

Я думаю, что все, что делает наше государство, оно делает по определенным причинам. В 2013 году с законопроектом это было связано, чтобы отвлечь внимание. У фашистов это были евреи, сегодня это ЛГБТ-сообщество. Всегда должен быть кто-то, на кого можно переводить стрелки. Потому что люди, которые занимаются ЛГБТ-активизмом, они так или иначе меняют мир, меняют восприятие людей. Ну а кому это надо, по сути? За всю историю правители так и не поняли, что всегда будут те, кто будет против. Всегда будут те, кто ощущает себя подавленным, униженным и оскорбленным, и так или иначе будут протестовать. Потому что нарушаются базовые принципы человеческой жизни. Ну куда это годится?

Но всегда там, где есть внешнее воздействие, особенно губительное для свободы личности и ее выражения, присутствует реакция, сопротивление подавлению. Я вижу в этом прямую причину возникновения акций и мероприятий. Люди просто хотят, чтобы их услышали.

Конечно, и в этом вопросе на законодательном уровне для ЛГБТ-сообщества введены особые ограничения и всевозможные препятствия. И до тех пор, пока изменения, на которые и направлены все акции и мероприятия, не будут осуществлены как на государственном уровне, так и в обществе, люди будут продолжать бороться за свои права.

Но в уличных акциях я всегда переживаю за безопасность активистов. Мне не хочется, чтобы люди делали акции ради акций, учитывая тенденцию, которая сейчас развивается. Просто те, кому нужно что-то узнать и понять, они всегда найдут информацию. А сейчас… Сейчас все стало немножко сложнее, чем было раньше. Но, опять же, я считаю, что это личное дело каждого. Мне, чтобы что-то доказать, не нужно выходить и протестовать. Мне достаточно внутреннего знания и понимания. Очевидно, что у каждого человека найдутся свои причины, по которым возникает потребность выйти на акцию, провести мероприятие или участвовать в нем. И явно не все эти причины вытекают из хорошей жизни, потому что их главный источник — противодействие дискриминации и желание улучшить жизнь ЛГБТ-сообщества. Я нахожу себе применение в том, чтобы через творчество обращать внимание на трудности сообщества. Это не публичные акции протеста, но это иная сила, которая так или иначе находит свою аудиторию.


«Люди просто хотят, чтобы их услышали»


Последняя акция у нас была на 8 марта, если я не ошибаюсь. Другая, не публичная акция, была во время Недели против насилия и дискриминации в прошлом году. «Лаверна» сняла видео с кавером на песню Lady Gaga — Till it happens to you. Мы сейчас немного на другое направлены, поэтому, если проводим мероприятие к памятным дням, оно выполняет несколько функций. У нас возникают конфликты, но только из-за человеческих качеств. Тут дело скорее в людях, чем в трансфобии. Кто-то чего-то не находит, чего-то не может дать, вроде поддержки вовремя, кто-то не может открыться. Конечно, возникают какие-то конфликты, но они не бывают агрессивными. Я думаю, это связано скорее с личным состоянием людей. Потому что все-таки в сообществе находятся не самые счастливые люди, понятно, почему: положение не самое лучшее.

Я же не считаю счастье важным критерием в жизни. Оно может проявиться как чувство, когда я, например, занимаюсь любимым делом или нахожусь в нужном месте в нужное время. Важно находить любые процессы, которые поднимут тебя утром с постели и заставят двигаться. Пусть то будет просмотр любимого мультика, потому что у тебя паршивое настроение, или ты пойдешь в книжный за новыми мыслями. А счастье — это побочный продукт, а не сама цель.
Есть что сказать?
Вы можете оставить свой отзыв о материале здесь.
Made on
Tilda